Сердце пропустило удар. Возможно, даже два.
Наверняка ей было странно, что обычно суровый и агрессивный Александр Арапов сейчас сидит рядом с ней на ее кухне и тихо-мирно пьет чай. Вкусный, между прочим, сбор, высший сорт. Но желание во чтобы то ни стало добиться истины и причин ее поведения почему-то затухло. Или просто временно заглохло. Эта квартира… Эта кухня… Даже хохот и громкий разговор, доносившийся из гостиной - все создавало невероятно уютную атмосферу, которая окутывала подобно мягкому пледу. И если мужчина и испытывал сейчас раздражение, то лишь из-за собственных противоречивых чувств.
Очень хотелось думать, что Анжела такая, какой он ее воспринял с первого взгляда. И ведь было уйма причин подозревать в ней бешеную фанатку, только и ждущей удобного момента прыгнуть к нему в постель. Или в постель к тому же Марку. И все же… Вот как реагировать на ее поведение сейчас? Она не кокетничает, не строит глазки. Сидит и молча пьет свой же чай и даже в глаза старается не смотреть. А еще приготовила для него бутерброды. И в процессе приготовления для остальных крайне сытного и, судя по всему, вкусного ужина.
Такое поведение определенно ставит его в тупик. И отбивает всяческое желание устраивать какие-либо разборки.
Вот только почему-то рот раскрывается сам собой и Арапов спрашивает:
- Почему ты плакала на концерте?
И снова эмоции и язык ее тела выдают ее с головой и оказываются правдивей того, что она говорила. Анжела вздрогнула, резко выпрямилась, а краска с ее лица мгновенно схлынула. В глазах паника, ресницы дрожат, маленькие пухлые губки приоткрылись.
- Хмм… Плакала? Правда? - проговорила она нарочито спокойно, - Не помню такого. Тебе показалось.
“Врешь! Не показалось!” - хотелось сказать громко, но Арапов промолчал. Но обращение на “ты” отметил.
Девушка снова нервно поправила выбившуюся прядь, заправляя ее за ухо. Уставилась в стенку, глотнула чая. Снова взяла кусок сахара и засунула в рот.
- Тебе понравился концерт? - снова спросил мужчина.
Анжела кивнула, методично перекатывая языком сахар из стороны в сторону. Да уж… разговор определенно не клеился.
- Что между вами с Марком? - брякнул он и тут же чертыхнулся. Серьезно? Он и правда спросил это?
Девушка недоуменно вскинулась и посмотрела на него, кажется, с некоторой обидой. Ее взгляд как бы говорил: “А какая разница? Тебя это не касается!”
- Как тебе чай? - вместо того, чтобы ответить, спросила она, - Еще что-нибудь подать?
- Нормальный. Вкусный, - сказал Арапов, внимательно вглядываясь в лицо девушки.
Она-то уже умудрилась свою кружку выдуть. Поэтому встала, подошла к раковине и старательно ее вымыла. И снова ему открылся просто замечательный вид на ее точеную спинку с тонкой талией, обвязанной передником, и округлой задницей. Шикарная фигура, ничего не скажешь.
От любования женских красот его отвлек зашедший на кухню Марк.
- А что вы тут делаете, а? - спросил он весело, неся в руках две наполненные алкоголем рюмки.
Вытирая руки полотенцем, Анжела обернулась и прислонилась к столешнице кухонной стойки.
- Засели, значит, как партизаны, и носа не кажут! - так же задорно продолжил гитарист, протягивая одну из рюмок девушке, - Давай вздрогнем, малышка!
Анжела приняла рюмку и, чокнувшись с гитаристом, легко и быстро выпила. И даже не поморщилась. Быстро отщипнула от лежащей в высокой тарелке грозди винограда ягоду и отправила ту в рот
- Что пьешь? - спросил Марк у Арапова, демонстративно посмотрев на его кружку, - Чай? Ожидаемо. Может, все-таки нарушишь свой безалкогольный обет и выпьешь с нами?
Арапов слегка мотнул головой, отказываясь.
- И о чем же вы болтаете, позвольте спросить? - Марк протянул руку к стоявшей перед Араповым тарелке, уложил на хлеб кусочки мяса, сыра и огурца и аппетитно откусил от получившегося бутерброда.
- Ни о чем, - чересчур уж поспешно ответила Анжела. Марк удивленно вскинул бровь. Внимательно оглядел ее сверху до низу, особенно задержавшись взглядом на коленках и изящных лодыжках.