«Солнечным июльским утром, - вспоминал Георгий Степанович Шонин на страницах своей книги «Самые первые», - я стоял на тихом перекрестке Молдаванки. Так называется один с известнейших районов Одессы. В руках у меня - сделанный дядей Михаилом фанерный чемоданчик и одолженный у дальнего родственника старенький пиджачок, во внутреннем кармане которого лежат комсомольский билет, свидетельство о рождении, табель успеваемости за седьмой класс и деньги на обратную дорогу. Напротив меня большое серое здание. Левое его крыло разрушено прямым попаданием бомбы. Пять лет прошло после окончания войны, а Одесса еще не залечила все свои раны. На воротах небольшая табличка: «Одесская спецшкола ВВС».
Через проходную, мимо очень важного дежурного, который даже в высокой фуражке с «крабом» казался вдвое короче, чем его винтовка, прохожу в просторный двор. По правую сторону, в тени акаций, стоят два самолета: Ла-5 и «горбатый» Ил-2. Несмотря на раннее утро, урок «летного мастерства» в полном разгаре. В кабинах самолетов с важным видом сидят «ветераны». А на плоскостях, вдоль фюзеляжей расположились такие же, как и я, худые, лопоухие салажата. Занятие прерывается сигналом трубы. Начинается проза жизни - нас приглашают на экзамены. Особого конкурса нет. Абитуриенты - в основном ребята, отцы которых погибли, воспитанники военных частей и детдомов, выходцы из многодетных семей.
Все решала медицинская комиссия. У себя дома, в Балте, я прошел ее без замечаний. Но здесь одесских гарнизонных врачей я поставил в затруднительное положение. Председатель комиссии, полный седой подполковник, долго молча разглядывал то мою медицинскую карточку, то меня самого. Потом сказал:
- Да, богатырь... Рост - сто сорок девять, вес - тридцать девять. Ты, брат, ехал бы домой и подкормился бы с год. А потом мы тебя примем, потому что к здоровью твоему у нас претензий нет.
У меня на глаза навернулись слезы. Я ничего не мог сказать в свою защиту. Воцарилась тишина.
- Ему нельзя ехать домой, - услышал я приятный женский голос. – У него дома еще брат и сестра.
И все вдруг заговорили:
- Конечно, нужно оставить! Вес - дело наживное. Ему же и пятнадцати еще нет.
Подполковник сдался:
- Хорошо, иди! А то раскис здесь. Летчик!
Мне никогда больше не приходилось встречаться с той женщиной. Но я всегда с благодарностью вспоминаю ее ласковое лицо с большими серыми глазами, обрамленное гладко зачесанными назад русыми волосами. Если бы она промолчала в тот миг - неизвестно, как бы дальше сложилась моя судьба.
На следующий день я уже примерял авиационную форму».
Летная спецшкола как магнит притягивала мальчишек со всей Одессы и ее окрестностей. За четыре года до поступления в нее Георгия Шонина Одесскую спецшколу ВВС закончил еще один будущий космонавт – Георгий Тимофеевич Добровольский. Через двадцать лет, двум Георгиям, двум выпускникам летной школы в Одессе суждено будет пересечься во время подготовки к полету на первой советской орбитальной станции «Салют». А еще через тридцать лет Одесская специализированная школа № 10 будет одновременно носить имя двух покорителей космоса – Георгия Добровольского и Георгия Шонина…
Но до этого еще годы и десятилетия. А пока у Жорки Шонина начались нелегкие курсантские будни. Подъем на утренней зорьке, получасовая зарядка при любой погоде, умывание ледяной водой.
Любящих мамок, добреньких бабушек и ласковых нянек рядом с курсантами спецшколы теперь не было. Детство осталось за каменным школьным забором. Все приходилось делать самим: ежедневно до блеска драить жилые и учебные помещения, заготовлять дрова или разгружать на железнодорожной станции вагоны с углем и провизией, мыть посуду, заступать в наряды и ходить в караул.
Конечно, боевого оружия чуть повзрослевшим мальчишкам еще не выдавали. Но это нисколько не мешало им чувствовать себя настоящими военнослужащими, охраняя учебные самолеты во дворе спецшколы, учебные аудитории и склады с имуществом. «Самоволкам», расхлябанности и неаккуратности места в жизни больше не осталось. Нарушителей дисциплины ожидал строгий спрос товарищей, внеочередные наряды и даже настоящая школьная гауптвахта. Поэтому редко кто из курсантов впоследствии отваживался снова повторить свои «подвиги».
Но суровый учебный режим летной школы вовсе не означал, что курсантов здесь «дрессировали» и муштровали, пытаясь вбить в их головы уважение к дисциплине и военной службе. С мальчишками работали не бессердечные «дрессировщики», а настоящие педагоги и талантливые наставники. Офицеры-учителя прилагали все усилия, чтобы юные курсанты научились стойко переносить тяготы военной службы, получили богатый запас знаний, имели бы высокие морально-политические и физические качества.
Жесткий режим могли выдержать далеко не все мальчишки, вчерашние вольные школяры. Те, кто пришел в спецшколу не по призванию, а в поисках «легкой жизни» или не обладал силой воли, при первых же трудностях и невзгодах быстро спасовали и ретировались. В курсантском строю остались только те ребята, которых властно и настойчиво позвало Его Величество Небо. И Жора Шонин обычный мальчишка из маленького городка, был среди оставшихся, среди тех, кто твердо выбрал свой жизненный путь.
Но все-таки главным в спецшколе были не наряды и караулы, а собственно учеба. Курсанты должны были овладеть н6е только знаниями в объеме обычной средней школы, но еще и изучить навыки военного дела, познакомиться с общим устройством авиационной техники и даже с историей авиации.
Сколько часов провел курсант Шонин в учебных аудиториях? Сколько километров прошагал на строевом плацу? Сколько бессонных ночей отстоял в нарядах и караулах? Сколько раз принимал пусть маленькие, но уже вполне взрослые и мужские решения, вырабатывая в себе характер и закаляя свою волю? Нам не дано этого узнать…
Но только в этой новой для него курсантской жизни Георгий Шонин, как говорится, «задних не пас». На всех занятиях он выкладывался по полной. Оценкой «удовлетворительно» больше не довольствовался ни по одной из изучаемых в школе дисциплин. Мальчишка рос с характером, и твердым, уверенным шагом шел к своей мечте – покорять небо.
Но курсантская жизнь – это не только учеба. В дни увольнений Жорка Шонин с друзьями-курсантами любил гулять по веселой и шумной Молдаванке, часто ходил к морю, в порт, бродил по набережной. В спецшколе с увлечением участвовал в самодеятельности – выучился играть на трубе и выступал на праздниках в школьном духовом оркестре.
Прошел всего лишь один год учебы. В 1951 году руководство Одесской спецшколы ВВС выпустило специальную газету-листовку – «Боевой листок». Газета была полностью посвящена отличнику учебы курсанту Г. С. Шонину. Труды Георгия оценили по достоинству и ставили его в пример другим.
Личное дело во все времена являлось лучшей аттестацией военнослужащего. В деле Георгия Шонина, которое и сегодня хранится в архиве школы, можно прочесть, что за два года учебы в Одесской летной спецшколе юный курсант заработал двадцать три поощрения за успехи в учебе, усердие на службе и безупречное поведение. В комсомольской характеристике на курсанта Шонина, написанной в 1952 году, отмечалось:
«Являясь отличником учебно-боевой и политической подготовки, курсант Г. Шонин, как и подобает комсомольцу, энергично борется за успехи подразделения, всячески помогает сослуживцам в овладении теорией и практикой летного дела, а командиру - в укреплении дисциплины и уставного порядка».
Стоит ли удивляться, что в училище Георгий пользовался всеобщим уважением и вскоре стал комсомольским вожаком?
Повезло ему и с друзьями. Четверка – Жора Шонин, Саша Зинченко, Валя Лапшов и Коля Ипатий – была неразлучной, водой не разольешь.
Летом 1951 года учебные роты Одесской спецшколы вывезли за город. Ребята своими силами построили летний лагерь, установили палатки на крутом морском берегу. Купались, загорали, устраивали спортивные тренировки и сдавали нормы комплекса «Готов к труду и обороне».