– Вагоны осмотрели, нашли какие-нибудь следы драки?
– Нет, ничего такого не нашли. Билета тоже не нашли.
– И дверей открытых не было?
– Нет.
– Сегодня утром у нас объявился один свидетель, – сказал Лестрейд. – Мужчина, который на поезде метро проезжал остановку «Олдгейт» в понедельник примерно в одиннадцать сорок, утверждает, что на самом подъезде к станции услышал тяжелый удар, как будто на пути упало тело. Но был такой сильный туман, что рассмотреть ему ничего не удалось. Сразу заявлять об этом он не стал… Но что это с мистером Холмсом?
Мой друг стоял, словно окаменев, и с напряженным вниманием всматривался в железнодорожные колеи в том месте, где они, выходя из туннеля, расходились в стороны. «Олдгейт» является узловой станцией, поэтому перед туннелем здесь много стрелок. На них и был устремлен его пристальный вопросительный взор. Я заметил, что губы на его серьезном сосредоточенном лице крепко сжались, ноздри затрепетали, а тяжелые кустистые брови собрались в одну линию. Как хорошо мне знакомы эти признаки!
– Стрелки… – чуть слышно пробормотал он. – Стрелки…
– Что стрелки? Что вы имеете в виду?
– Наверное, на этой дороге стрелок не так уж много?
– Очень немного.
– И поворот… Стрелки и поворот… Господи, если бы это было действительно так.
– В чем дело, мистер Холмс? Вы нашли какую-то зацепку?
– Так, одна идея… Даже предположение, не больше. Но дело, несомненно, становится все интереснее. Исключительное дело, просто уникальное. Хотя что тут удивительного? На линии я не вижу следов крови.
– А их и не было.
– Но ведь, если я правильно понимаю, у него была большая рана.
– Кость разбита, но наружные покровы почти не повреждены.
– И все же кровотечение должно было быть. Могу ли я осмотреть тот поезд, на котором ехал пассажир, услышавший звук падения?
– Боюсь, что нет, мистер Холмс. Состав уже расформировали, и все вагоны перераспределили.
– Могу вас уверить, мистер Холмс, – сказал Лестрейд, – каждый вагон обследовали самым тщательным образом. Я сам следил за их осмотром.
Одним из самых очевидных недостатков моего друга было то, что он терпеть не мог, когда кто-то не поспевал за ходом его мыслей.
– Очень жаль, – сказал он и отвернулся. – Я, кстати, хотел осмотреть вовсе не вагоны. Ватсон, здесь нам больше делать нечего. Не станем вас больше задерживать, мистер Лестрейд. Я думаю, теперь расследование наше переместится в Вулидж.
На «Лондон-бридж» Холмс отправил брату телеграмму. Прежде чем вручить бланк телеграфисту, он дал прочитать ее мне. Вот что в ней говорилось: «В темноте забрезжил свет, но уверенности пока нет. Пришли, пожалуйста, к нашему возвращению на Бейкер-стрит с посыльным полный список всех известных иностранных агентов, проживающих сейчас в Англии, с точными адресами. Шерлок».
– Это может нам пригодиться, Ватсон, – заметил он, когда мы сели на поезд до Вулиджа. – Мы действительно в долгу перед Майкрофтом за то, что он дал нам возможность заняться этим делом, которое обещает стать поистине выдающимся.
Его сосредоточенное лицо все еще хранило отпечаток того напряженного выражения, которое дало мне понять, что некие новые красноречивые обстоятельства направили его мысли в новое русло. Если сравнить гончую, которая с висящими ушами и опущенным хвостом ходит по псарне, и ту, которая со сверкающими глазами мчится по горячему следу, будет понятно, какая перемена произошла с Холмсом с утра. Это был уже совсем другой человек, в нем не осталось ничего от той расслабленной праздной фигуры в домашнем халате мышиного цвета, которая всего несколько часов назад мерила шагами окутанную туманом комнату.
– Здесь есть поле для размышлений. Здесь есть размах, – продолжал восторгаться он. – Я оказался настоящим глупцом, не поняв сразу, какие здесь заложены возможности.
– Для меня они даже сейчас не ясны.
– Чем это закончится, мне тоже пока непонятно, но у меня появилась одна мысль, которая может кое-что подсказать нам. Этот молодой человек погиб где-то в другом месте, и его тело приехало туда на крыше одного из вагонов.
– На крыше?
– Удивительно, правда? Но посудите сами. Неужели это всего лишь совпадение, что его нашли на том самом месте, где поезд раскачивается и подпрыгивает, переезжая стыки на стрелках? Если предмет, находящийся на крыше движущегося поезда, может упасть, то это скорее всего произойдет именно в таком месте, не так ли? Если бы он находился внутри вагона, стрелки не оказали бы на него никакого воздействия. Следовательно, либо тело действительно упало с крыши вагона, либо произошло воистину удивительное совпадение. Теперь по поводу крови. Разумеется, на линии не было крови, раз она вытекла из раны в другом месте еще до того, как тело туда попало. Каждый из этих фактов наводит на мысли сам по себе. Вместе они складываются в стройную версию.