— И все же ничто из этого не оправдывает моего поведения. Ничто из этого не оправдывает того, что я сделал с тобой. Ты моя пара. Ты Кинсли Уинтер Делани, ты мой лунный свет. Все остальное не имеет значения. И я проведу нашу вечность, искупая зло, которое причинил тебе.
Его голос был хриплым и грубым, таким полным эмоций. Он пронзил душу Кинсли. Она прижала руку к его груди, к сильному, колотящемуся сердцу.
— Я прощаю тебя, Векс.
— Я… — Векс посмотрел ей в глаза. — Я по-прежнему не заслуживаю твоего прощения, но я принимаю его с большей благодарностью, чем могу выразить. Спасибо, — он ненадолго задержался, словно потерялся в ее глазах, прежде чем, наконец, поднять голову. — Есть еще кое-что, что ты должна знать. Кое-что, о чем я должен был сказать тебе давным-давно.
Кинсли нахмурил брови.
— В чем дело?
— Ты не смертная, Кинсли. С той ночи, когда я нашел тебя.
Ее сердце никогда не билось так громко, как в тишине, последовавшей за его словами.
Не смертная? Не… смертная.
Одурманенный вином или нет, ее разум просто не мог переварить то, что Векс сказал. Она не чувствовала никакой разницы… не так ли?
— Я не понимаю, — сказала она. — Я человек. Как я могу не быть смертной?
Мышцы его челюсти напряглись, и он тяжело выдохнул через нос.
— У меня был только один способ спасти тебя. Одно средство избавить тебя от порога смерти, — он ослабил хватку на ее шее и переместил свою руку к ее, сильнее прижимая ее к своей груди. — Я использовал свою жизненную силу, свою душу, свое бессмертие и вплел их в твою. Мы связаны. Пока бьется мое сердце, будет биться и твое.
Кинсли прижала к нему кончики пальцев, не зная, что сказать, сделать, подумать.
Она была бессмертна. Она не состарится, не умрет. Она будет жить дальше, когда все люди, которых она любила, исчезнут. Ее семья, ее друзья. Все, кого она когда-либо знала.
И она оказалась здесь в ловушке. Она никогда больше не увидит своих близких, никогда не сможет попрощаться.
Она подавилась рыданием, когда слезы снова хлынули из ее глаз.
Ты бы все равно умерла, Кинсли. Смерть была единственной альтернативой.
Она знала это. Она знала. Векс сделал все необходимое, чтобы спасти ее, и она была благодарна за это, так благодарна. Но это не уменьшило воздействия этого откровения.
Векс смахнула текущие слезы.
— Если бы я мог забрать твою боль.
Кинсли шмыгнула носом и судорожно вздохнула.
— Я… я думаю, мне нужно это прочувствовать. Нужно скорбеть. Я не смогу снова увидеть своих друзей и семью, не смогу поговорить с ними, и… и я думаю, что так будет лучше. Они, наверное, уже думают, что я мертва.
Она подняла другую руку и убрала выбившиеся пряди волос с его лица, заправив их за ухо.
— Я ушла из дома, чтобы начать новую жизнь. Я могу сделать это здесь. С тобой, — она наморщила лоб. — Но ты уверен, что я та, кто тебе нужен? Я… я не могу даровать тебе свободу от этого места.
— Я выбираю тебя, мой лунный свет. Пока у меня есть ты, я никогда ни в чем другом не буду нуждаться, — он крепче сжал ее руку. — Ты принимаешь меня?
Я выбираю тебя, мой лунный свет.
Эти слова снова и снова прокручивались у нее в голове. Страх, сомнение и отвержение, которые она чувствовала так долго, рассеялись, как туман под лучами утреннего солнца, и ее душа воспарила.
Кинсли улыбнулась.
— Да.
Она произнесла это простое слово на своей свадьбе, и тогда оно прозвучало так легко, так естественно. Теперь все было по-другому. Оно было тяжелее, более впечатляюще, осмысленно и проникновенно, чем она когда-либо могла себе представить. Она поняла, что это маленькое слово заключало в себе все. Хорошее и плохое, радость и печаль, жизнь и смерть.
Тогда она этого не знала, но это слово на самом деле никогда не предназначалось Лиаму. Оно всегда предназначалось Вексу. И каким-то образом судьба привела ее сюда, к нему. Это было то место, где она должна была быть, это было то, что казалось правильным.
Здесь она чувствовала себя как дома.
— Ах, Кинсли, — прорычал Векс. — Моя пара.
Он сократил расстояние между ними и завладел ее ртом. Она закрыла глаза и наклонилась навстречу поцелую, уступая ему. Сдерживаться было нечего. Она хотела его, хотела этого.