— Что случилось?
— Я не знаю. Все было идеально, но внезапно я почувствовала ужасный спазм, а затем пошла кровь. И я поняла. Я знала, что теряю ребенка. Я пошла в больницу и умоляла их спасти его. Я не могла… Я не могла потерять еще одного. Но было так много крови… У меня случился геморрагический шок, и я чуть не умерла.
Внутри Векса образовалась пустота, огромная бездна безмолвия и неподвижности. Она оставила существовать только одно — горе.
Он мог потерять свою пару еще до того, как узнал ее. Еще до того, как узнал о ее существовании.
Он мог потерять ее и никогда бы об этом не узнал. Он никогда не смог бы сопереживать ей, смеяться вместе с ней, гулять вместе, никогда бы не поделился с ней ни словом, ни едой, и внутри него всегда была бы пустота, которую он не знал бы, как заполнить.
За все свои годы он никогда не слышал такой печали в ее голосе. Он никогда не встречал такой любви какая звучала сейчас в ее голосе. Возможно, фейри были благословлены вечной жизнью, но люди наполняли свою короткую жизнь эмоциями, недоступными пониманию большинства фейри. Четырнадцать недель — ничто для такого существа, как Векс.
Но для Кинсли четырнадцать недель были всем.
Наполнив легкие ее ароматом, он крепче обнял ее и закрыл глаза. Он не был ни глуп, ни самонадеян настолько, чтобы поверить, что то, что он мог бы сказать, могло исцелить ее боль. Все, что он мог сделать, — это быть рядом в этот момент, быть рядом для нее и позволять ей брать от него все, что ей нужно.
— Врачи сказали мне, что любая дальнейшая беременность будет представлять опасность для моей жизни, — тихо сказала она. — Но я не хотела пытаться снова. Я больше не могла выносить горе и вину. В итоге мне сделали перевязку маточных труб, чтобы убедиться, что я не смогу снова забеременеть. Лиам согласился и поддержал мое решение, но он был… несчастлив. Он хотел детей, но не хотел усыновлять. Он хотел своих собственных детей.
Кинсли горько рассмеялась.
— Он не хотел этого, но из-за него я чувствовала себя намного хуже. Он заставил меня чувствовать себя такой разбитой. После этого наш брак распался. Мы больше не чувствовали себя мужем и женой. Иногда мне даже казалось, что мы не друзья. Мы были как чужие друг другу люди.
— Мы жили так пару лет, прежде чем Лиам попросил развода. И даже при том, как все было, это причиняло сильную боль. Я знала, причина в том, что он хотел ребенка, и я чувствовала, что с моей стороны было эгоистично отказывать ему в жизни, о которой он мечтал, в семье, о которой он мечтал. Итак, мы прошли через бракоразводный процесс.
— Но Лиам не хотел терять меня полностью. Он хотел оставаться на связи, оставаться близким. Я… В то время я думала, что тоже не хочу его терять. Я подумала, что, несмотря ни на что, было мило, что он все еще хотел быть рядом со мной, поддерживать меня. Он так долго был моим лучшим другом… Я не знала, что еще сказать или сделать. Поэтому мы продолжали общаться. Теперь я понимаю, что он не хотел поддерживать связь, чтобы помочь мне пережить это. Он просто хотел чувствовать себя лучше, облегчить собственную вину.
— В конце концов, через год он женился снова, и когда я увидела его фотографии с новой женой и то, какими счастливыми они были, все, о чем я могла думать, это почему меня было недостаточно? Почему он не мог быть счастлив со мной? Почему он просто не любил меня такой, какая я есть? И когда он объявил, что они ждут своего первенца… это убило меня изнутри.
Кинсли погладила большим пальцем руку Векса.
— И все же, я не могла заставить себя разорвать с ним отношения. Но я знала, что мне нужно уехать, поработать над собой, просто… освободиться и начать все заново. Найти свою ценность. Итак, я скопила столько денег, сколько смогла, и приехала сюда. Ну, не сюда, а в Лондон, где я жила у своей тети, пока не смогла найти свое жилье. Я наконец-то нашла коттедж в Шотландском нагорье, который можно было снять в аренду…
— И вот ты здесь, — тихо сказал Векс.
Кинсли пошевелилась, отпустила его руку и повернулась в его объятиях лицом к нему. Вода плескалась о стенки ванны. Ее фиалково-голубые глаза заблестели от пролитых слез.
— Я здесь, — тихо повторила она. — Но мне не нужно было переезжать через весь мир, чтобы найти свою ценность. Я достойна, и всегда была такой. Лиам тоже переживал трудности, но это ничего не оправдывает. Я заслуживала гораздо большего, чем он, большего, чем то, что он заставил меня почувствовать. Я не сломанная. Я никогда такой не была. И я никогда не позволю кому-либо или чему-либо снова заставить меня думать иначе.