Она хотела своими глазами увидеть мир, где в небе плавают острова. Она хотела прогуляться по миру, где цветы были высотой с дом. Она хотела побывать в царстве, где города дрейфовали по бескрайнему океану на спинах гигантских морских существ.
Но когда в дневнике описывалось место под названием Силверфолл, что-то знакомое привлекло внимание Кинсли. Алитрия говорила о светящихся кристаллах, растущих из земли столбами, утесами, целыми горами, определяющими ландшафт, насколько хватало глаз.
Иллюзия Векса изображала мир, окутанный ночью — место с густыми зарослями лесов и болотами, которые располагались под и вокруг огромных образований из необработанного хрусталя, чей свет создавал столько же теней, сколько и разрушал. Поселения, даже целые города, располагались вокруг этих образований.
А в некоторых местах основания кристаллов уступали место прожилкам серебра, хотя было неясно, выросли ли кристаллы из драгоценного металла или он вытек из них.
— Векс, эти кристаллы… — сказала она, нахмурив брови. — Они очень похожи на те, что здесь. Просто намного больше.
Его пальцы сжались на ее животе, и он опустил руку, наклоняя книгу вниз.
— Потому что они одинаковые. Силверфолл — убежище для неблагих. Он был моей целью с помощью заклинания перемещения, и здесь Сильверфолл и ваш мир сливаются воедино. Отсюда обильный рост кристаллов
— Ты оттуда родом?
— Нет, мой лунный свет. Моя страна происхождения была гораздо более нестабильной. Алитрия подробно описывает это в более поздней записи. Она назвала его Домом Гнева. Место огня и тени, полудня и полуночи, хаоса и конфликтов. Где серебро и золото сталкиваются, и смерть окутывает землю. Я не знаю, как обстоят дела сегодня, но во времена моей юности это было королевство, раздираемое на части непрекращающейся войной между благими и неблагими.
Кинсли нахмурилась, уткнувшись головой ему в подбородок.
— Прости. Я не могу себе представить, каково это — оказаться втянутым в войну, охватывающую множество миров.
— Я избежал этого конфликта, придя в ваш мир. К сожалению, я лишь отсрочил неизбежное. Моя вторая попытка побега увенчалась гораздо меньшим успехом.
Придерживая дневник пальцем, он закрыл его и перевернул, разглядывая потертый кожаный переплет.
— По правде говоря, большая часть моих знаний о других мирах была почерпнута из этого текста и нескольких других. Если не считать этого лимба, я лишь единожды отважился путешествовать между мирами. В царстве моего рождения существовал портал, который я обнаружил только после долгих лет исследований. Его состояние было плачевным, когда я, наконец, обнаружил его, и боюсь, что мое использование, должно быть, истощило его без возможности восстановления. Но он перенес меня в иное место… И это было все, чего я хотел.
Кинсли почувствовала, как эти слова нашли отклик в ее душе. Она слишком хорошо понимала желание быть где-то еще, где угодно, кроме того места, где ты был. Именно оно провело ее через континент и океан. И она чувствовала эту жажду странствий, эту потребность двигаться все то время, пока жила со своей тетей. Хуже всего было смутное, но навязчивое чувство, что у нее… не было места. Не было места, в которое можно вернуться. Не было места, где бы она принадлежала.
Но каким-то образом Векс заглушил ее желание странствовать. Находясь с ним, она чувствовала себя как дома. Как будто она была именно там, где и должна быть. Как будто, куда бы ни забросила их жизнь, у нее всегда будет свое место — у нее всегда будет он, — куда можно вернуться.
— Сколько себя помню, я всегда чувствовала себя во многом как Алитрия, — сказала Кинсли. — Даже в детстве я редко оставалась дома, проводя большую часть времени, исследуя лес за нашим садом. К большому разочарованию моих родителей, — она нахмурилась, пробегая пальцами по книге. — Если это связано с моей кровью, может быть один из моих предков тоже был странником между мирами?
— По крайней мере, один из них, несомненно, связан с фейри, — ответил Векс. — Однако не каждый потомок унаследует дары своих предков, особенно если учесть, что родословная все дальше и дальше отдаляется от прародителя фейри.
— Мои родители никогда по-настоящему не понимали меня. Они и сейчас не понимают. Моя мать пыталась заставить меня выбрать другую карьеру. Постоянную работу. Она всегда беспокоится о том, что я путешествую одна, особенно ночью. Я, э-э, думаю, ее опасения были обоснованными, учитывая, что я врезалась в дерево, когда ехала ночью.
Она вздрогнула при воспоминании, которое было одновременно ярким и смутным.