Кинсли застонала.
— Ты истекаешь влагой.
Когда он поднес эту руку ко рту и облизал пальцы, она чуть не кончила. Из его груди вырвался стон, когда он высасывал ее влагу со своей плоти.
— Черт, ни в этом мире, ни в каком другом нет вкуса слаще твоего.
Его бледные зубы блеснули в лунном свете, когда он откусил когти с двух своих пальцев. Не сводя с нее глаз, он повернул голову и выплюнул когти в сторону. Киска Кинсли жаждала того, что должно было произойти. Это было все, что она могла сделать, чтобы не тереться о него.
— У меня еще не было такого удовольствия, — промурлыкал он, проводя кончиками своих пальцев, теперь без когтей, вниз от впадинки у нее на шее. Они проложили дорожку между ее грудями и по животу, их легкая влага усиливала прохладу воздуха на ее коже и посылала дрожь по всему телу.
Наконец, его рука добралась до ее лона. Эти длинные, ловкие пальцы дразнили ее плоть, поглаживая, исследуя, лаская, собирая ее влагу и распространяя ее. Жар, который вызвали в ней его легкие прикосновения, немедленно прогнал ночную прохладу. Она вцепилась в него, отчаянно желая большего, но могла только принимать то, что он давал.
Его пальцы проникли между ее складок, коснулись клитора. Кинсли ахнула, впиваясь ногтями ему в спину, и прижалась бедрами к нему, зажимая его руку между их телами.
Векс усмехнулся, и этот темный, бархатистый звук был совершенно уместен здесь, под звездным ночным небом. Он провел губами по ее подбородку.
— Такая влажная для меня. Такая мягкая, — он просунул два пальца глубоко в нее. — Такая горячая.
— Векс, — простонала Кинсли, ее киска сжалась вокруг его пальцев.
Он неторопливо вводил их и выводил из нее, поглаживая тыльной стороной ладони ее клитор.
— Ты восхитительна.
Кинсли нахмурила брови, чувствуя, как по ней разливается волна удовольствия. Тяжело дыша, она прикусила губу и пошевелила бедрами, стремясь поглубже вобрать в себя эти пальцы. Он согнул их, добиваясь от нее большего количества влаги, и она почувствовала, как та стекает по ее заднице.
Векс осыпал легкими поцелуями ее нос и щеки, пока, наконец, не завладел ее губами. Кончики его языка скользнули по ним, ища проникновения, и она любезно предоставила его. Он скользнул своим горячим, восхитительным языком внутрь и переплел его с ее.
Обжигающий жар распространялся по ее коже, становясь все горячее с каждым движением его пальцев, с каждым прикосновением к ее клитору, с каждым взмахом его крыльев и каждым стуком ее сердца, вырывая тихие всхлипы из горла Кинсли, когда наслаждение охватывало ее изнутри.
Кинсли уперлась пятками в его бедра и вцепилась в волосы Векса, шепча его имя ему в губы.
— Нет, — прорычал Векс, убирая пальцы с ее лона и оставляя ее опустошенной и неудовлетворенной. Он схватил ее за задницу, удерживая бедра неподвижно, и поднял их тела вертикально. Его свирепый взгляд встретился с ее, и длинные пряди его черных волос развевались на ветру.
— Когда ты кончишь, — он приподнял ее задницу и расположил ее влагалище над головкой члена, — это случится вокруг моего члена.
Он опустил ее вниз. Кинсли ахнула, когда он заполнил ее, вгоняя внутрь свой каждый восхитительный, рельефный дюйм. Ее лоно жадно сжалось вокруг него, бедра прижались к его бедрам. Она была так близка к оргазму. Так близка к тому, чтобы потерять себя в экстазе. Это была эйфория, это было мучительно.
— Мне нравится, как твое тело прижимается ко мне, как оно жаждет меня, — Векс вздрогнул и усилил хватку на заднице Кинсли, нажатие его когтей только усилило ощущения, бушующие в ней. — Свети для меня, мой лунный свет.
Малейшее движение его таза доставляло ей удовольствие, эти выпуклости скользили по ее внутренним стенкам, возбуждая каждый нерв, вызывая волны при каждом малейшем движении.
Все, что ей было нужно, — это немного больше. Еще немного его, от него, и она взорвется.
Еще один мощный взмах его крыльев вознес их на вершину полета. На мгновение они зависли в невесомости, и она почувствовала себя луной в его ночном небе, сияющей, ослепительной. Затем он сложил крылья, заключая ее в свои теплые объятия.
Мир Кинсли перевернулся, и у нее перехватило дыхание. Они падали.
Она вцепилась в него изо всех сил — руками, ногами и влагалищем, — все сжалось в рефлекторном отчаянии.
— Доверься мне, — прохрипел он, обнимая ее за затылок.
— Я верю, — выдохнула она.
Крылья Векса заглушали рев ветра, позволяя Кинсли сосредоточиться на всем остальном. Трепет в животе, который сочетался с пульсирующим, обжигающим удовольствием. Ритм их учащенного сердцебиения и их прерывистого дыхания. Тепло, исходящее от его кожи, теперь окутывает ее, проникает в нее. Его аромат дубового мха и амбры перебивает аромат свежего ночного воздуха.