Эти голоса зазвучали снова, еще ближе.
У Кинсли перехватило дыхание, и она пошла в направлении голосов.
— Векс… Это звучит как…
Огоньки появились снова, их призрачный огонь неистово переливался.
— Трое смертных, маг, — поспешно ответила Вспышка. — Две женщины и мужчина.
— Они зовут Кинсли, — сказала Эхо.
— Что? — Кинсли повернулась к огонькам. — К-как они выглядят?
Векс нахмурил брови. Отчаяние, отразившееся на ее лице и в голосе, напомнило ему о том, что он видел в первые дни ее пребывания здесь, но в этом было нечто большее. Что-то глубокое и печальное, рана, которую время еще не залечило.
Тень подплыла к ней ближе, ее голос был нежен, как ветер в высокой траве.
— Светлая кожа. У мужчины темные волосы, но светлые глаза, у него густая борода. Женщины золотоволосые и темноглазые.
— О Боже, это они, — прохрипела Кинсли, прежде чем броситься на голоса.
— Кинсли! — Векс бросился за ней, но что-то помешало ему дотянуться до нее, остановить ее. Он услышал горечь в ее голосе. Узнал потерю.
Иллюзорная осень рассеялась, возвращая лес к его естественному, унылому состоянию, но Кинсли не сбилась с шага, несмотря на резкую перемену. Призрачные крики продолжались, становясь громче с каждым шагом, и, хотя они оставались неясными, теперь он знал, почему они звучат так знакомо.
Они выкрикивали имя Кинсли.
Она, наконец, остановилась, когда добралась до кучи лиан и мха на краю тумана — ее машины, теперь полностью скрытой и неузнаваемой. Векс остановился позади нее.
Эти голоса звучали здесь громче всего, как будто люди из другого мира стояли перед Кинсли. Их крики жутким эхом отражались от деревьев, пробивались сквозь туман, пульсировали в ткани пространства, отделяющего их мир от этого. И хотя слова были не более разборчивы, чем раньше, горе и мука, которые они несли, были ясны.
— Это они, Векс, — прошептала Кинсли дрожащим голосом. — Они здесь.
Векс обхватил пальцами ее руки. Она задрожала от его прикосновения. Он осторожно повернул ее лицом к себе. Слезы текли по ее щекам, а глаза блестели, когда она встретилась с ним взглядом. Когда эти голоса снова позвали ее по имени, Кинсли закрыла глаза, и ее черты исказились от боли.
— Они все еще ищут меня, — сказала она прерывисто. — Они все еще думают, что я жива.
— Кинсли…
— И я жива. Я жива, я прямо здесь, и я даже не могу дать им узнать об этом, — у нее вырвался всхлип. — Я не могу утешить их, не могу сказать им, что со мной все в порядке. И они будут… они будут просто продолжать искать, гадая, что со мной случилось, и никогда не получат никаких ответов. Никогда не узнают правду.
Векс притянул ее к себе, и она вцепилась в его тунику, рыдая у него на груди. Его сердце болело так, словно в нем зияла дыра. Никогда с тех пор, как королева отняла у него все, он не чувствовал себя таким беспомощным.
Если бы он не спас ее, Кинсли умерла бы. Это дало бы ее семье чувство завершенности. Но она была бы мертва, ее искра погасла бы, и вся вселенная стала бы темнее в ее отсутствие.
Она была бы навсегда потеряна для Векса.
Он никогда не пожалеет, что спас ее. Никогда не пожалеет, что поделился с ней своей жизненной силой, никогда не пожалеет, что вырвал ее из пасти смерти. И все же она не заслуживала этих страданий. Она не заслуживала быть запертой здесь, это было еще более жестоко, чем его заточение, потому что у нее все еще были люди, любившие ее. У нее все еще были люди, оплакивавшие ее.
Она не забыла свой мир, и он не забыл ее.
Векс запустил руку в ее волосы и обхватил голову Кинсли, прижимая ее ближе. Он уставился на туман, в то время как голоса продолжали звать вокруг, пока его пара горевала, а отчаяние переполняло его грудь.
Огоньки парили рядом, задевая Кинсли щупальцами призрачного огня, их огни были тусклыми.
— Забери меня домой, Векс, — прошептала Кинсли ему в грудь. — Я… я не могу…
Осторожно, как только мог, Векс поднял ее на руки и призвал свои крылья. Она прильнула к нему, уткнувшись лицом в шею, ее слезы были горячими и влажными на его коже, и не подняла глаз, даже когда он подпрыгнул в воздух. Он послал волну магии вперед, раздвигая ветви над головой, чтобы расчистить путь.
Капли дождя падали с затянутого тучами неба, обдавая холодом его крылья. Медленный дождь отражал печаль ее слез, как будто все королевство плакало вместе с его Кинсли.
ГЛАВА 37
В теплом красном свете камина и пляшущих тенях, которые он отбрасывал, не было никакого утешения. Ни мягкое голубое сияние кристаллов на стенах, ни темнота за круглым окном не могли принести успокоения, а привычная постель и одеяла не давали передышки. В ровном стуке дождя по крыше не было умиротворения.