— Именно так, — промурлыкал он.
Обхватив руками ее бедра, он притянул ее ближе и продолжил лизать и дразнить ее интимную плоть. Ее влага была идеальной смесью сладости и соли, чистым воплощением ее, его пары, всего, что у него есть. Векс никогда ее не забудет. Все остальное он будет сравнивать с ней до конца своей вечности, и все это окажется ничтожным.
Каждое ее движение — пульсация влагалища, движения бедер, уколы ногтей в его голове — разжигало пламя желания Векса. Он наслаждался ее тихими стонами и хриплыми всхлипываниями. Наслаждался ее запахом и теплом, наслаждался ощущением ее учащенного пульса и дрожи мышц ее ног под его ладонями.
Все, что она делала, каждую ее частичку он запечатывал в своей сердцевине. Это будет принадлежать ему навсегда.
Она будет принадлежать ему навсегда.
Крепче зажмурив глаза, он погрузился в радость от ее наслаждения, в удовлетворение от осознания того, что все ее реакции, потеря контроля были вызваны им. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым, а хватка усилилась. Кончики его языка кружились вокруг ее клитора. Она извивалась на кровати, почти вырываясь из его объятий.
Наконец, он взял этот набухший бутон в рот и пососал.
Бедра Кинсли дернулись, и все ее тело напряглось. Он открыл глаза и уставился на нее, когда она оторвала плечи от кровати, приоткрыв рот в беззвучном крике, но тут же рухнула и выгнула спину, подставляя ему таз.
Из ее влагалища хлынула теплая жидкость. Он жадно пожирал ее, погружая свой язык внутрь, чтобы получить все. Голос Кинсли, наконец, превратился в прерывистый крик удовольствия, и ее бедра сжались вокруг него, а рука только притянула его еще ближе.
— Векс! — прохрипела она, упираясь пальцами ног в его спину, когда встретилась с ним взглядом. — Пожалуйста, ты нужен мне. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
Он в последний раз провел языком по ее клитору, наслаждаясь ее вкусом и дрожью ее удовольствия, прежде чем пополз вверх по ее телу. Устроив свои бедра между ее ног, он уперся локтями по обе стороны от ее головы. Его длинные волосы темным занавесом свисали вокруг них. Он опустил к ней лицо, и Кинсли обняла его.
Поглаживая его волосы пальцами, она заглянула ему в глаза.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, — Векс передвинул бедра, пока головка члена не оказалась напротив ее входа. От нее исходил манящий жар, и он не сопротивлялся. Он медленно вошел в ее горячее, влажное, гостеприимное тело.
У Кинсли перехватило дыхание. Она откинула голову назад и раздвинула бедра, позволяя ему проникнуть глубже внутрь. Ее лоно сомкнулось вокруг него, гребень за гребнем. Когда ей показалось, что она больше не может этого выносить, она обхватила Векса ногами, уперлась пятками в его бедра и еще плотнее прижала к себе, пока не приняла его всего.
Когти Векса заскребли по простыням, когда ее влагалище обхватило его член. Просто быть здесь, внутри нее, чувствуя, как сокращаются ее внутренние мышцы и учащается пульс, — для него этого было почти достаточно, чтобы кончить.
Под завесой его волос, загораживающей их от света камина, были только Векс и Кинсли. Остальной мир перестал существовать. Все, что имело значение, было здесь и сейчас. Все, что имело значение, — это она.
— Ты моя пара, — прошептал он, прикасаясь губами к ее губам и отводя бедра назад и снова медленно входя в нее. — Ты — моя душа.
Кинсли застонала и приподняла бедра, встречая его толчки, и он задавал ритм медленными, уверенными движениями. Она поцеловала его в губы, но он не позволил ей полностью завладеть своим ртом.
Векс поднял руку, запустил пальцы в ее волосы и поцеловал в уголок рта.
— Ты — воздух, которым я дышу.
Он поцеловал другой уголок.
— Ты — вода, которая утоляет мою жажду, и пища, которая питает меня. Ты — дерево, которое дарит мне тень и укрытие, — он поцеловал ее в центр губ, — и небо, в котором я парю.
Между ее бровями образовалась складка, но она не оторвала от него взгляда. Тихо дыша, она обхватила ладонями его щеку.
— Векс… Моя тьма. Мое ночное небо.
Наслаждение обвилось вокруг него с сокрушительной силой. Его мышцы напряглись, дыхание стало прерывистым, а сердце забилось чаще, но Векс не сбавлял темпа. Их тела двигались как одно целое, отдавая и принимая в равной степени. Их души пели в гармонии.
— Кинсли, ты, — прохрипел он, — все для меня.
Он снова поцеловал ее, на этот раз глубже, и почувствовал, как она задрожала под ним. Прикосновение ее губ усилило все остальные ощущения.