Смех Кинсли донесся из угла, царапая его сердце из недостижимого прошлого.
Векс отвернулся и закрыл глаза. Он не мог вынести вида еще одного призрака.
— Так ты действительно написал это от руки? — спросила она. — Я не понимаю, как у тебя рука не отвалилась. Почерк такой мелкий.
Хотя его губы шевелились, слова исходили из уголка для чтения, а не изо рта.
— Ты сомневаешься во мне, человек? Вспомни, как легко скука овладела тобой за твое короткое время здесь. И затем подумай, как долго я здесь нахожусь.
Она снова рассмеялась.
— Справедливое замечание. Но это не оправдывает того, что твое письмо такое сухое.
Векс открыл глаза и направился обратно к столу. С каждым ударом сердца узлы внутри него затягивались все туже, но он не позволил им помешать ему делать свою работу.
Должен идти вниз…
— Нет, — он рассортировал большую часть стопки, раскладывая книги в соответствии с их категориями.
Должен идти, если она позвала.
— С какой целью? — Векс захлопнул фолиант по гербологии, пальцы дернулись на обложке. — Разве я не потратил впустую весь вчерашний день в той сырой комнате? И к чему это привело?
Должен идти…
Когда не так давно по дому разнесся голос Кинсли, зовущий из другого мира, желание Векса спуститься в ритуальную комнату стало сильнее, чем когда-либо. Он знал, что она была в каменном круге по другую сторону завесы. Если бы он только последовал за огоньками туда, он мог бы…
Что мог бы?
Мог быть ближе к ней.
Ближе к ней, но в разных мирах.
Мог бы услышать ее, но никогда не понять.
Мог бы почувствовать ее, но не коснуться.
Мог бы получить еще более явное напоминание о том, что он сам это выбрал. Что он отослал ее прочь, прекрасно зная цену, которую заплатит за это.
— Ничего не выйдет, — пробормотал он, продолжая просматривать стопку. — Лучше потратить мое время здесь. Присматривая за нашим…
Его горло сжалось, и он стиснул зубы, прижимая руку к груди, как будто это могло унять пустую боль.
— Моим дом.
Но это исправление было ложью, горькой и подлой. Это место больше не принадлежало ему. За то короткое время, что Кинсли провела здесь, это место стало их домом и это никогда не изменится.
Векс отложил в сторону еще одну книгу, открывая последнюю в стопке. Том в переплете из потертой черной кожи, пожелтевшие страницы повреждены по краям. Он осторожно поднял ее дрожащей рукой и провел большим пальцем по обложке.
Кинсли снова заговорила из уголка для чтения.
— Я чувствовала себя во многом как Алитрия, сколько себя помню.
Он сжал фолиант. Эта сила внутри него сжала его сердце. Давление только усилилось, когда он услышал свои собственные слова, сказанные той же ночью.
— Какое из мест, где ты побывала, дороже всего твоему сердцу?
— Нет, — сказал Векс, качая головой. — Межпространственные исследования. Небольшой фрагмент, но…
— Ммм… Вот, — сказал Кинсли.
Опустив глаза, Векс подошел к полкам рядом с уголком для чтения. Если бы он хоть немного повернул голову, то снова почувствовал бы ее запах, снова увидел бы ее.
Это не она.
— Определенно здесь, — закончила она.
Векс положил дневник странника между мирами на полку.
— У меня нет времени предаваться воспоминаниям.
Она никогда больше не увидит свое любимое место.
И это место больше никогда не будет чувствоваться как дом.
— Но нет никакого другого места. Не для меня. Она, возможно, найдет что-то еще.
Она должна была найти место для себя, иначе все это… Нет. Это не могло быть напрасным. Она исцелится. Она будет жить.
Голос Кинсли снова всплыл из памяти и стал преследовать его, на этот раз в его голове — в его сердце.
Я счастливее, чем когда-либо в своей жизни.
Воздух встал комом в его горле, а пульс бешено стучал в висках.
— Маг? — позвала Тень от входа в библиотеку.
По коже Векса пробежал жар. Он не почувствовал возвращения огоньков.
Если бы ты только последовал на ее зов…
— Мы принесли вести, маг, — взволнованно сказала Эхо.
Все три огонька полетели к Вексу, их призрачный огонь был ярким и энергичным.
— Она в безопасности? — Векс спросил сквозь ком в горле.
— Да, — ответила Тень, поворачивая голову, пока они осматривали библиотеку. — Ее тело при переходе не пострадало.
Подтекст был ясен.
Следующие слова Векса прозвучали с раздражающим жаром и жалящей твердостью.