Это было много часов назад. И каждая минута тянулась медленнее предыдущей.
Кинсли ходила до тех пор, пока схватки не начали повторятся так быстро, что она не успевала оправиться от них. К тому времени в окна уже лился свет рассвета. Измученная, она лежала в постели, погружаясь в короткие приступы сна, прежде чем проснуться от очередного мучительного напряжения в животе. Каждый раз, когда она просыпалась, ее мать была рядом со словами ободрения, с водой для нее, чтобы сделать глоток, с салфеткой, чтобы осторожно вытереть пот с лица Кинсли.
Но как бы сильно она ни любила свою мать и как бы ни была благодарна за то, что она рядом, был только один человек, которого она хотела видеть рядом больше, чем кого-либо другого.
Векс.
Скоро. Он скоро будет здесь.
Шли часы, и Кинсли металась между прерывистым сном и болезненным сознанием, находя утешение только в мимолетные моменты между ними.
Только когда наступила ночь, оставив дом темным, если не считать золотистого сияния ламп, Кинсли охватило непреодолимое желание тужиться.
Кинсли вцепилась в постель и закричала.
ГЛАВА 45
Векс расхаживал по вдоль стен ритуальной комнаты, опустив глаза и уставившись в пустоту, пока внутри него бушевал водоворот.
Каждый вечер с тех пор, как он отослал ее, Кинсли посещала ведьмино кольцо, чтобы поговорить с огоньками. Каждый вечер, кроме первого, Векс приходил в эту комнату и внимательно слушал ее голос, когда она говорила в другом мире.
Эти визиты были его жизнью. Его пищей. Его смыслом. Слышать ее голос, даже если он не мог понять слов, было бальзамом для его измученной души. Он проводил свои дни в нетерпеливом ожидании ее визитов и с течением недель спускался в эту комнату все раньше и раньше, не желая находиться где-либо еще, когда ее зов впервые прозвучал из-за завесы.
Даже тогда он с трудом выдержал эти долгие месяцы. Если бы время без нее растянулось на годы, десятилетия, столетия, он бы погиб. Никогда еще он не был таким глупцом, как тогда, когда убедил себя, что сможет прожить вечность без Кинсли.
Теперь его держали воедино лишь самые слабые нити.
Кинсли так и не позвала их вчера вечером. Огоньки отправились на поиски, но не нашли никаких следов ее присутствия. Беспокойство терзало Векса всю ночь и весь этот день. Огоньки проникали в ее мир снова и снова, и результат всегда был один и тот же.
Когда она пропустила сегодняшний визит, в сердце Векса поселился ужас.
По коже пробежал жар, а пальцы зудели от беспокойства. Он держал руки за спиной, сжав их так сильно, что они покалывали, угрожая онеметь. Дрожь пробежала по его крыльям. Инстинкт требовал, чтобы он расправил их и взлетел, требовал, чтобы он полетел к своей паре.
Но ни его крылья, ни магия не могли донести его до нее.
— С ней все в порядке, — сказал он.
Единственным ответом было его собственное эхо, быстро последовавшее за словами и заглушившее их рокочущей насмешкой.
Если бы с ней все было в порядке, она бы пришла. Если бы с ней все было в порядке, она бы не отклонилась от привычного распорядка, которого придерживалась все это время, не… исчезла бы.
Я бы знал, если бы ей причинили вред. Я бы почувствовал это.
Я бы знал, если бы она…
Он замедлил шаг, и каждый его мускул мгновенно напрягся. Он схватился за грудь от приступа боли. Неглубокие, прерывистые вдохи вырывались из его горла, обжигая легкие.
— Она не умерла, — прорычал он.
Эхо снова наложилось на его слова, искажая их, искажая смысл.
Кинсли несла его жизненную силу. Они были связаны. Никакое расстояние не могло разорвать эту связь, никакая магия не могла сломать ее. Он бы знал.
Но это не могло его утешить. Буря, бушевавшая внутри Векса, состояла не из ветра и дождя, не из грома и молний, а из страха и тревоги, беспомощности и вины. Она была жива, но была ли в безопасности? Был ли в безопасности их ребенок?
Векс запустил руки в волосы, грубо откинул их назад и прохрипел:
— Где она?
Неизвестность глубоко засела в его сердце, и он не мог изгнать ее. Он не мог помешать ей проникать в каждую его мысль, искажать каждую эмоцию, не мог помешать ей становиться все больше и больше с каждым его шагом.
Эти эмоции были слишком сильны для него. Они были слишком сильны для его разума, для его тела, для его души. Они были зверем, переросшим свою крошечную клетку, давящим на прутья со все возрастающей силой.