— Никогда, — прорычал он. — Никогда больше, мой лунный свет.
Кинсли прижалась своим лбом к его.
— Я так сильно по тебе скучала.
Боль в груди усилилась, сжимая сердце, и слезы обожгли глаза. Он снова поцеловал ее, прежде чем прерывисто вздохнуть.
— Я проведу вечность, зарабатывая твое прощение, Кинсли.
Что-то легонько ударило его в грудь.
Векс отодвинулся от своей пары, чтобы посмотреть вниз. Там, завернутый в одеяло и прижатый к ее груди, лежал их малыш.
У него перехватило дыхание. Он никогда не смел позволить себе надеяться, что найдет пару. Это казалось таким недостижимым. А сейчас? Этот драгоценный ребенок, созданный в результате их любви, был чем-то, что он никогда по-настоящему не считал возможным. Это чувство, охватывающее его, наполняющее, согревающее, превосходило все, что он когда-либо мог себе представить.
Средство достижения цели… Как он мог когда-то подумать такое о Кинсли или об их ребенке?
— Наша дочь, — сказала Кинсли, поднимая ребенка к нему.
Со всей осторожностью, на которую он был способен, Векс взял малышку на руки. Она была такой крошечной, такой нежной, такой совершенной. Зеленая кожа на несколько тонов светлее его собственной, заостренные уши с черными кончиками, короткие черные волосы, маленькие коготки на пальцах. Он чувствовал маленькие крылья на ее спине сквозь одеяло, в которое она была завернута.
И ее глаза… они завораживали. Ярко-синий на черном — синий цвет ее матери с легким оттенком фиолетового. Он провел подушечкой пальца по ее подбородку. Крошечная ручка переместилась, поймала его палец и сжала.
Векс улыбнулся, и слезы потекли из его глаз, когда он прошептал:
— Наконец-то я дома.
Огоньки собрались вокруг его дочери, отбрасывая на нее свое голубое сияние.
— О, маг, — сказала Вспышка, проводя усиком по головке ребенка.
Призрачный огонь Эхо вспыхнул.
— Она прекрасна.
— И я уже вижу пламя ее духа, сильное и яркое, — сказала Тень.
Краем глаза Векс уловил движение. Он повернул голову и увидел, как женщина подошла ближе к кровати. Ее карие глаза были широко раскрыты, когда она смотрела на Векса и огоньки, и, несмотря на их цвет, он не мог не заметить их сходства с глазами своей пары. Она положила дрожащую руку на плечо Кинсли.
Векс подавил инстинктивное желание предостерегающе зарычать. Женщина и так выглядела сбитой с толку, и она не заслуживала такого обращения.
— Кинсли, — сказала женщина, — это…
— Векс. Моя пара, — несмотря на то, какой уставшей казалась Кинсли, она засияла, когда посмотрела на него и положила свою руку на руку женщины. — А это огоньки. Вспышка, Эхо и Тень.
Каждый огонек слегка поклонился, когда их представляли.
— Ты Эмили. Мать Кинсли, — Векс склонил голову, прижимая свое дитя чуть крепче. — Моя благодарность тебе навеки. Я обязан тебе всем.
— Конечно, нет. Она моя дочь, а она, — Эмили кивнула на сверток в его руках, — моя внучка.
У нее вырвался нервный смешок.
— Хотя не могу сказать, что я не была удивлена ее внешностью. Несмотря на то, как Кинсли описала тебя, я была не совсем готова. А ты… Ну, ты…
— Он красивый, — сказала Кинсли.
— Да, но еще он большой и пугающий.
— Тебе не стоит меня бояться, — сказал Векс.
Его дочь издала тихий звук, за которым последовал крик. Этот звук, такой тихий, такой печальный, пронзил его сердце. Обеспокоенный, он посмотрел на свою пару.
— Я сделал что-то не так?
— Нет, — Кинсли подняла руки. — Наверное, она просто проголодалась.
Векс передал ей ребенка. Кинсли покачивала ребенка, одной рукой расстегивая перед ночной рубашки и обнажая грудь. Она притянула их дочь ближе, и малышка немедленно потянулась к соску Кинсли и вцепилась в него, чтобы пососать.
Пораженный этим зрелищем, Векс подавил бурлящую в нем магию. Когда он восстановил контроль, странные беспламенные факелы, освещавшие комнату, снова вспыхнули. Убрав крылья, он осторожно забрался на кровать рядом с Кинсли и обнял ее за плечи, наблюдая, как она нежно гладит щечки ребенка во время кормления.
Снова быть так близко к своей паре, чувствовать ее тепло и кожу, вдыхать ее запах… Векс стиснул челюсти, сдерживая волну эмоций, бушующих внутри него.
Огоньки спустились вниз и зависли прямо над кроватью, тоже наблюдая.
Это… Это была его семья.
Кинсли шмыгнула носом, повернула к нему лицо и запечатлела долгий поцелуй на его щеке.
— Ты свободен.
Он притянул ее ближе к себе.
— Я твой.
Его пара прерывисто выдохнула ему в шею.