Единственное, чего хотел этот монстр, было то, чего она не могла ему дать.
Боль пронзила ее. Слезы защипали глаза, нижняя губа задрожала. Она прижала пальцы к животу и склонила голову так, что ее нос почти коснулся горячей воды. У нее вырвался тихий всхлип.
А что, если она не пережила аварию? Что, если она умерла, и это было своего рода чистилищем? Лес вокруг ее машины разросся так, словно та стояла там уже несколько месяцев, и голоса, которые она слышала в тумане, были человеческими, она знала это. Но она не смогла понять их, не смогла дотянуться до них. И чем глубже она погружалась в туман, тем больнее ей было.
Слезы скатывались по носу и капали в воду внизу.
Что она собиралась делать? Сбежать не получилось. Каждый раз, когда она пыталась, ее переносило обратно в этот проклятый коттедж. Была ли она жива или мертва, ей некуда было идти. Она была… в ловушке.
Кинсли шмыгнула носом и открыла глаза. В глубине души она знала, что не умерла, знала, что это не сон. Все было очень реально, но правила ее мира здесь были неприменимы.
И единственный способ получить ответы… был от него.
Прерывисто вздохнув, она снова закрыла глаза и ополоснула лицо, смывая слезы. Ей нужно было быть сильной.
Кинсли села и украдкой посмотрела на дверь. Все еще закрытую. Но она чувствовала, что он ждет за дверью.
— Ты справишься, Кинсли, — тихо сказала она.
Взяв одну из бутылочек с края ванны, она сняла крышку и осторожно понюхала. Пахло мускусом и амброй, пряно и чувственно.
Пахло им.
Она закрыла крышку и поставила бутылку чуть более грубо, чем намеревалась.
Ладно, возможно, это было сделано намеренно…
Она взяла другой флакон и попробовала аромат. Этот был более свежим и напоминал о дожде. Гораздо лучше.
Используя мыло, Кинсли смыла грязь, мусор и зеленые разводы с кожи и волос. Вскоре на поверхности воды появились крошечные веточки и кусочки листьев. Закончив, она встала и осторожно выбралась из ванны, ступив на влажный мягкий мох. Она схватила с полки полотенце, вытерлась и обернула его вокруг тела.
Кинсли смотрела на дверь, покусывая нижнюю губу, обдумывая свое затруднительное положение. Она что, должна была просто выйти из ванной в одном полотенце?
Помнишь, Кинсли? Тебе не нужна одежда для того, что он запланировал для тебя.
Она прижала полотенце к груди.
— Будь храброй. Ты сможешь это сделать.
Эти слова не ослабили тревоги, которая скручивалась у нее в животе.
Она подошла к двери и взялась за ручку, задержавшись, чтобы еще раз вздохнуть, прежде чем открыть ее. Ее обдало волной тепла. Кинсли вошла в спальню.
С приближением ночи окно над кроватью было уже темным. В камине полыхал небольшой огонь, его свет смешивался со слабым свечением кристаллов, отбрасывая на комнату мягкое сияние, которое противоречило тому, что должно было здесь произойти.
И вот он был там, сидел в одиноком кресле перед камином, и его глаза были еще более дьявольскими, чем пламя. Он не смотрел на нее, когда сказал:
— Забирайся на кровать и приготовься, человек.
Кинсли прищурилась и наморщила нос.
— Приготовиться?
Он повернул к ней лицо, постукивая пальцем по подлокотнику кресла. Кожа его рук была такой же черной, как когти, как и кончики длинных заостренных ушей.
— Ложись и раздвинь бедра, чтобы ты могла принять меня.
— Совершенно точно нет.
Он обнажил клыки.
— Сейчас же.
Кинсли наклонилась вперед, не отрывая от него взгляда, и твердо сказала:
— Нет.
Ухватившись за подлокотники, он вскочил на ноги, отчего движение выглядело таким грациозным и в то же время таким мощным и пугающим. В два шага его высокое, стройное тело оказалось рядом с ней.
— Тебе повезло, что я выбрал тебя, женщина.
Она откинула голову назад, но не отступила.
— Почему? У тебя здесь много кандидатов?
В комнате потемнело, и тени сгустились на лице монстра, делая блеск его глаз ярче по контрасту.
— Я не потерплю такой дерзости, особенно от человека.
Она не отводила от него взгляда, не могла отвести. На периферии все… исказилось. Стены, потолок и пол отдалялись, хотя тени сгущались. И он возвышался над ней больше, чем казалось возможным.
Это сбивало с толку и пугало на первобытном уровне. Казалось, что он стал больше, но в то же время она почему-то стала меньше.
Этого не может быть на самом деле.
Темнота стала такой полной, что всем, что она могла видеть, были его глаза, пара алых огоньков в ночи.
— Но я должна терпеть ее от тебя? — спросила она, несмотря на сухость во рту.