Кинсли смотрела широко раскрытыми глазами, как рука пронеслась мимо нее и вернула кристалл на стол.
Раздув ноздри от тяжелого выдоха, он убрал руку. Он не сводил глаз с человека, пока не убедился, что она не потянется ни за чем другим, прежде чем осмотреть комнату. Его брови опускались все ниже с каждым предметом одежды или листом пергамента, которые он замечал на полу.
— Ты пыталась разрушить мою спальню, человек?
— Совсем недавно я пыталась размозжить тебе голову.
— Я убивал и за меньшее.
Она развела руками и указала на себя.
— И все же я стою здесь.
Несмотря на раздражение, Векс поймал себя на том, что с трудом сдерживает улыбку. Этот вызов, эта уверенность, эта… живость — все это казалось таким неуместным здесь. И, прежде всего, от человека. Человека, который был здесь совершенно бессилен и должен был просить у него прощения, который должен был съежиться от страха.
Он видел Кинсли много раз с тех пор, как вытащил ее из странной кареты и спас от смерти. Окутанный магией, он наблюдал, как она бродила по его дому, как ела на его кухне, как отчаянно искала выход из леса. Он видел ее замешательство и разочарование, когда его иллюзии неоднократно искажали ее путь и вели обратно к коттеджу. Он был свидетелем ее упорства, когда она брела в тумане и боролась со своей болью только для того, чтобы быть возвращенной сюда проклятием.
И он мельком увидел ее обнаженную фигуру, когда она была под ним.
И все же это был первый раз, когда он по-настоящему увидел ее.
Ее тело было мягким и чувственным, с пышными изгибами и податливой плотью. Бледная кожа имела привлекательный розовый оттенок, дополненный другим цветом, который был шепотом чего-то навсегда недостижимого для Векса — поцелуя солнца. Хотя она была на голову ниже его и одета только в простынь, ее ноги стояли твердо, а поза была гордой. Она не желала отступать, несмотря на то, что знала, что ее превосходят.
И ее лицо… Оно было в форме сердечка и нежное, такое далекое от угловатого совершенства фейри. Но в нем чувствовалась сила. Это было видно по твердости полных розовых губ, по очертаниям темных изящных бровей и по блеску сине-фиалковых глаз, обрамленных пышными черными ресницами.
Кинсли была человеком. Недавно обретшее бессмертие существо, несущее в себе все недостатки смертных. Уступающее ему во всех отношениях.
И все же его тянуло к ней. Она зажгла в его сердце жар, не похожий ни на что, что он когда-либо чувствовал, уже достаточно сильный, чтобы он испугался, что тот поглотит его, если раздуть пламя.
Позади него в комнату вплыли огоньки. Они задержались у порога, разговаривая друг с другом приглушенными голосами.
Кинсли посмотрела мимо него и ахнула.
— Их три?
— Именно, — ответил он, свирепо глядя на огоньки через плечо, — это делает их втрое более ненадежными. Я велел вам присмотреть за ней.
Вспышка сильнее загорелась и двинулась вперед.
— Я делала это, маг.
— Значит, ты видела, как она разнесла мою спальню в клочья?
— Моей обязанностью было наблюдать, — Вспышка слегка приподняла усики, небрежно пожав плечами. — Мне не было приказано вмешиваться.
— Не ожидал ли я слишком многого, предполагая, что ты доложишь мне, если она будет вести себя деструктивно? — потребовал ответа Векс.
— Это не ее вина, — сказала Кинсли. — Если ты собираешься кого-то винить, вини меня.
Векс снова обратил свое внимание на женщину и обнаружил, что она снова смотрит на него. Он шагнул к ней. Она выдержала его взгляд, не отступая ни на дюйм, пока он не оказался прямо перед ней.
— Хотя это и не должно тебя утешать, человек, — сказал он, — знай, что я считаю тебя полностью ответственной за этот беспорядок.
Она скрестила руки под грудями, отчего мягкие холмики плоти приподнялись и соединились. Его взгляд опустился на них, и член дернулся в ответ, твердея. Простынь, в которую она завернулась, выдавала лишь намек на тело под ней. Что такой намек должен вызвать в нем хоть какую-то реакцию…
Векс стиснул зубы. Она была здесь по одной причине — чтобы родить ему ребенка. Для этого не требовалось никакого влечения. У него были тонизирующие средства, чтобы вызвать собственное возбуждение, если это было необходимо. Это была сделка. Он не должен был испытывать никаких чувств к этому человеку.
Но его пальцы сжались от желания протянуть руку и коснуться ее, снять с нее простынь, притянуть ближе, почувствовать ее тело рядом со своим.
Словно тьма держит меня за горло — что на меня нашло?
Векс заставил себя снова взглянуть на нее.