— Это еще предстоит выяснить.
Векс замолчал, и Кинсли рискнула еще раз взглянуть на него. Он все еще наблюдал за ней, его мрачный взгляд сменился задумчивым.
Она отрезала кусочек сыра от ломтика на своей тарелке, отправила его в рот и чуть не замурлыкала, наслаждаясь сливочной текстурой. Боже, это, должно быть, лучший сыр, который она когда-либо пробовала.
— Где твои… крылья? — спросила она.
— Убраны.
Кинсли непонимающе уставилась на него.
— Убраны?
Векс изогнул темную бровь.
— Ты знаешь это слово, не так ли?
Вспышка просияла, делая короткий жест в сторону гоблина. Векс взглянул на огонек и хмыкнул.
— Конечно, знаю, — сказала Кинсли. — Но я не понимаю этого. Я не вижу крыльев, выпирающих из-под одежды. Они съемные? Ты можешь просто отложить их в сторону? Они волшебные? Ты понимаешь, что «убраны», — она подняла руки, имитируя кавычки, — не совсем ответ на мой вопрос?
— Если ты хочешь получить конкретные ответы, — сказал он, берясь за подлокотники кресла и подаваясь вперед, — возможно, тебе было бы полезнее задавать более конкретные вопросы. Мои крылья проявляются, когда я в них нуждаюсь. Если ты хочешь видеть в этом волшебство, пожалуйста.
— Ты родился с ними?
Мускулы на его челюсти дрогнули.
— Да.
— Тогда они на самом деле не волшебные.
— И все же магия вплетена в самые фибры моего существа, — проскрежетал он.
— У всех гоблинов есть крылья?
— Нет.
— Могу я увидеть их снова?
— Заканчивай свою трапезу.
— Это правда, что гоблины любят пугать детей и угрожают съесть их?
Он провел рукой по лицу, прежде чем вернуть ее на подлокотник.
— Если бы это было так. Может быть, тогда я был бы избавлен от подобных вопросов.
— А фейри здесь есть?
— Ешь.
Кинсли фыркнула, взяла деревянную вилку и снова уставилась в тарелку.
— Ничего не могу поделать с любопытством.
— Но я думал, что ты более чем способна сдерживать слова, которые слетают с твоих губ.
— Значит, мне нельзя говорить?
Низкое рычание раздалось со стороны Векса.
— Какой бы привлекательной ни была эта идея, я ничего подобного не говорил.
— Нет, ты этого не делал. Но ты бы предпочел, чтобы я закрыла рот и раздвинула ноги, верно?
— Это, безусловно, ускорило бы наши переговоры.
Огоньки замерцали и быстро заговорили, их голоса кружились в воздухе, как призрачные призывы, разносимые ветром.
Кинсли уставилась на Векса.
— Ты мудак.
Его пальцы согнулись, вцепившись когтями в подлокотники кресла. Он, должно быть, услышал огоньки, должно быть, увидел их, но не обратил на них ни малейшего внимания.
— Тебе нравится еда, человек? Моя кровать была удобной?
Бросив вилку на тарелку, Кинсли встала и посмотрела на него, махнув рукой в сторону стола.
— Ты думаешь, еда и мягкая постель все решают? Ты мой похититель. Мой тюремщик. Ты можешь украсить камеру так, как тебе нравится, но это не меняет того, что она собой представляет и кто ты такой.
Он откинулся на спинку стула, и напряжение, которое было в его позе, сменилось чем-то более отчужденным.
— Ты всего лишь средство для достижения цели, Кинсли Уинтер Делани, и ты связана своим словом выполнить эту роль.
Она всплеснула руками.
— И это все оправдывает? Это оправдывает то, что ты собирался сделать со мной? Что ты собирался…
Его кулак опустился на стол с такой силой, что все на нем загремело, напугав Кинсли, и он вскочил на ноги.
— Это не так, — прорычал он, тени сгустились вокруг его лица и превратили глаза в пару пылающих адских углей. — Гнусность, которую я едва не совершил с тобой, непростительна. Но ни моя ошибка, ни мое признание не изменят нашей реальности. У меня нет желания быть стражем для человека, как и у тебя — быть пленницей. Но мы связаны.
В комнате вокруг них потемнело, тени поглотили даже свет огоньков.
— Тебе не обязательно проводить здесь время в страданиях, Кинсли, — продолжил он, когда эти глаза — все, что она могла видеть в нем, — приблизились. Его сильные, жесткие пальцы схватили ее за подбородок, запрокидывая голову назад. — У меня есть вечность, человек. Сколько лет ты готова провести взаперти в этом месте?
Кинсли крепко сжала губы, чтобы они не дрожали, когда гнев закипел в ней, а глаза наполнились слезами разочарования.
— Люди ищут меня.
Он провел большим пальцем по ее подбородку. Его голос был тихим и не без намека на печаль, когда он сказал:
— Они не найдут тебя, Кинсли.
Когда она посмотрела ему в глаза, по ее щекам потекли слезы. Она знала, что он был прав. Кинсли слышала эти голоса в лесу, но все они были похожи на призраков, зовущих из другого царства, всегда вне поля зрения, всегда далеко.