— Я действительно не понимаю, к чему такая спешка…
Она застыла, широко раскрыв глаза, когда, подняв взгляд, увидела перед собой Векса. Он был высок, его длинные черные волосы свободно падали на плечи. Вчерашняя бледность, впалые щеки и темные круги под глазами исчезли. Сегодня он выглядел здоровее. Сильнее.
И жар в его багровых глазах был еще яростнее, чем когда-либо.
Сердце Кинсли забилось быстрее, когда ее внимание сосредоточилось на его губах. Воспоминание о его поцелуе, о свирепости и ненасытности, заставило ее губы задрожать, а лоно сжаться. Если бы это был всего лишь вкус страсти, которую он держал взаперти, на что бы это было похоже, когда он освободится от пут?
— Доброе утро, Кинсли, — сказал он, скривив губы в ухмылке. — Рассвет застал тебя в добром здравии?
Она не смогла удержаться от усмешки, когда заставила себя поднять на него взгляд.
— Так и есть. Горячая, расслабляющая ванна — это именно то, что мне было нужно для хорошего ночного сна. Как прошла твоя ночь?
Его глаза дерзко скользнули по ее телу.
— Не так расслабляюще, как твоя, я полагаю.
Соски Кинсли затвердели, и ей показалось, что тысячи бабочек запорхали в животе, пока он разглядывал ее. Мысль о том, что он заперт в своей лаборатории, тоскует по ней и испытывает неудовлетворенное желание, пробудила в ней тот эротизм, который она впервые ощутила прошлой ночью в ванной.
Она подошла к нему ближе.
— Вижу, ты не прячешься от меня этим утром, — запрокинув голову, Кинсли провела пальцем по серебряной вышивке в виде плюща на его тунике. — Не терпелось увидеть меня, Векс?
Он накрыл ее руку своей, прижимая к груди. Она чувствовала биение сердца под ладонью. Его длинные пальцы были теплыми, сильными и грубыми, но хватка — нежной.
Он приблизил свое лицо к ее, подойдя достаточно близко, чтобы она могла почувствовать его дыхание, дразнящее ее кожу.
— Да.
— Ох.
Неужели это ее пульс подскочил до миллиона в секунду?
Почему бы и нет. Да, так оно и было.
Отпустив ее руку, он отступил назад.
— У меня для тебя подарок.
Кинсли почти последовала за ним. Покраснев, она опустила руки по швам и тихо, прерывисто вздохнула.
— Подарок?
Векс указал на столовую.
— Проходи, садись, Кинсли.
Она повернула голову к столу, где все три огонька парили над множеством блюд. На столе стояли миски с грибами, фасолью, овсянкой, фруктами, взбитыми сливками и джемами, а также тарелки с беконом, яйцами и булочками, о которых она так мечтала. И что самое приятное? На выпечке не было ни единого пригоревшего пятнышка.
Посмеиваясь, Кинсли подошла к одному из стульев.
— Можно сказать, как сильно я скучала по «волшебной еде»? Потому что я действительно скучала.
Когда она села, Векс подошел сзади к ее стулу и схватился за спинку.
— Мне сказали, что ты столкнулась с некоторыми трудностями.
Кинсли подняла глаза и увидела, что он улыбается ей сверху вниз.
— Всего один раз.
— Ах, — он придвинул ее стул так легко, как будто тот был не занят, прежде чем сесть рядом с ней.
— Зачем тебе вообще кухня и забитая до отказа кладовая, когда ты можешь просто приготовить волшебную еду?
— Потому что, вопреки всему, я обычно готовлю без помощи магии.
Кинсли окинула его скептическим взглядом.
— Ты готовишь?
Векс откинулся на спинку стула и наклонил голову.
— Тебе трудно в это поверить?
— Ну, да, — она помахала рукой. — Посмотри на себя. Ты похож… на короля гоблинов во всех своих нарядах. Я просто не могу представить тебя с закатанными рукавами, перепачканного мукой.
Тихий, звенящий звук смеха донесся от огоньков.
— Ну же, Кинсли. Я знаю, что у тебя богатое воображение. Но если это поможет… — медленными, обдуманными движениями он закатал рукав, обнажив темное, почти черное предплечье. Он повторил то же самое с другой рукой, и она наблюдала за игрой мышц и сухожилий под кожей, пальцами теребя ткань платья на коленях.
Как руки могут быть такими сексуальными?
Почему руки с когтями такие сексуальные?
— Имей в виду, — он наклонился вперед, опершись руками о край стола, — я не собираюсь обмазываться мукой. Тебе придется вызвать этот образ в воображении самостоятельно.
Она рассмеялась.
— Ну не знаю, мне все еще трудно это представить.
Выражение лица Векса стало серьезным, и улыбка Кинсли погасла.
— Что?
Его губы приоткрылись, но он помедлил, прежде чем сказать:
— Я впервые слышу, как ты по-настоящему смеешься. Мне нравится этот звук.