— Неудивительно, что ваш вид так недолговечен, — сказала Тень.
Кинсли улыбнулась, несмотря на напоминание о том, чего у нее никогда не могло быть.
— Обычно мы не теряем так много крови, чтобы умереть.
Что-то двигалось среди деревьев на периферии зрения.
Сердце забилось быстрее, она обратила внимание в том направлении, ища источник движения. Туман, несомненно, сгустился, собравшись в каждой впадине. Холодок пробежал по ее спине.
Никаких животных видно не было.
Вероятно, это просто олень или кролик.
Пожалуйста, пусть это будет просто кролик.
Почему она вдруг стала таким параноиком? Почему ее охватило чувство страха? Она провела так много времени в одиночестве в знакомых и незнакомых лесах, и ни разу не испытывала такого необъяснимого страха.
— Я не понимаю, — сказала Эхо. — Почему люди должны истекать кровью, если…
— Тише, — прохрипела Тень.
Ветерок пронесся по лесу, шелестя листьями и донося до Кинсли запах, слабый, но тревожащий — запах гнили. Смерти.
— Этот туман… — сказала Вспышка.
Впереди в тумане шевельнулась большая темная фигура. Существо постепенно становилось все отчетливее, по мере того как кралось между сучковатыми стволами. Удлиненная голова, длинное худощавое тело и конечности, сгорбленные плечи.
Не олень и не кролик — собака. Очень большая, приводящая в замешательство собака.
— Эхо, немедленно сообщи магу, — поспешно сказала Тень. — Ты должна отправиться в коттедж, Кинсли.
Но она не могла отвести взгляд от приближающегося зверя. Он повернул к ней голову, и пара серебристых, зеркальных глаз встретилась с ее взглядом.
Холод внутри усилился и распространился, замораживая ее конечности и обволакивая сердце. Крошечные волоски на теле встали дыбом от беспокойства.
Клочья тумана клубились вокруг существа, пока оно шло неторопливой, беззаботной, уверенной походкой.
Это была необычная собака. Это было нечто неправильное, невозможное, и ее мозг распознавал это как собаку только потому, что она не могла понять, что это было на самом деле.
Огоньки что-то быстро говорили ей, их голоса накладывались друг на друга, превращаясь в неразборчивую мешанину.
Но эти хищные глаза держали Кинсли в плену. Существо встало на задние лапы.
Нет, встало — неподходящее слово. Оно раскрылось, как волк, сбрасывающий овечью шкуру. Существо было выше Векса, с тонкими конечностями, длинными когтями и поразительно гуманоидной формой.
Хотя оно было пугающе близко, она не могла разглядеть никаких примечательных черт, кроме жутких глаз и челюстей, усеянных устрашающими острыми зубами. Зверь был тьмой, проявленной в физической форме, но это не была комфортная, успокаивающая тьма, которую представлял Векс. Это была тьма пустоты, ничто и вечного голода.
И оно придвинулось еще ближе.
Только тогда Кинсли нашла в себе силу воли отступить на шаг.
Хриплый, нечеловеческий голос ворвался в ее сознание.
— Твой страх пахнет восхитительно, человек.
Вспышка пронеслась перед ее лицом, вспыхнув ослепительно ярким призрачным огнем.
— Кинсли, беги!
Какая бы ужасающая, сверхъестественная власть над Кинсли ни была у монстра, она рассеялась. Громоподобный стук ее собственного сердца ворвался в пространство, почти заглушив злобный смешок, раздавшийся в голове.
И снова зверь заговорил в ее сознании.
— Мясо кроликов и птиц не сравнится со сладостью твоей плоти.
Нет. Не здесь, не так, не сейчас.
Кинсли, спотыкаясь, отступила на несколько шагов, прежде чем развернуться, избежав падения только благодаря тому, что ухватилась рукой за дерево. Тень проплыла на свое место слева от нее, Вспышка — справа, их сияние дало ей единственные крупицы стабильности и нормальности, которые она могла обрести в тот момент.
Она чувствовала взгляд зверя на своей спине, чувствовала его приближение.
Не оглядываясь, Кинсли побежала.
Смех монстра звучал в идеальном ритме, отдаваясь эхом в черепе.
ГЛАВА 22
Лес вокруг Кинсли казался размытым пятном. В поле зрения оставался только путь вперед, коридор между сучковатыми деревьями и густым подлеском, ведущий обратно к коттеджу, обратно в безопасное место.
Обратно к Вексу.
Несмотря на то, что ее легкие горели, а мышцы болели, несмотря на то, что ступни ныли от бесчисленных корней и камней, проникавших сквозь тонкую подошву, она продолжала двигаться.