Он задумчиво промурлыкал. Смягчая прикосновение, он взял густую прядь ее волос между большим и указательным пальцами и лениво погладил.
— После всех этих лет я должен был усвоить мудрость, которой ты только что поделилась. В глубине души я знаю, что, как бы сильно я ни хотел, чтобы было иначе, королева все еще со мной. Из-за ее проклятия.
Его алые глаза встретились с ее, блеснув чем-то грубым, но уязвимым.
— Ты могла бы позволить мне умереть, Кинсли. Ты могла бы стать свободной, освободиться от нашего договора. Почему же ты помогла мне?
Кинсли нахмурилась.
— Ты серьезно думаешь, что я такой человек? — она вырвала свою руку из его хватки. — Что я просто позволю тебе…
Векс зарылся пальцами в ее волосы, повернул ее лицо к себе и наклонился губами к ее губам.
Глаза Кинсли расширились, и она протянула руки, намереваясь остановить его. Но обнаружила, что не может сопротивляться. Его губы впились в ее, голодные и яростные, требовательные, страстные. Как и тогда, когда он впервые поцеловал ее, Кинсли закрыла глаза и отдалась ему.
Но на этот раз она ответила на поцелуй с таким же пылом.
Их губы прижались друг к другу, горячие, твердые и страстные. Каждый вздох был общим для них.
Рука Векса скользнула под нее, прижимая к себе, и ее затвердевшие соски коснулись его груди через ночную рубашку. Это ощущение отдалось толчком прямо в клитор, заставив ее застонать. В ответ он издал рычание.
Пламя свернулось у нее в животе, проникая в самую сердцевину, и его жар распространился по всему телу. Все мысли исчезли. Здесь, в этот момент, существовали только Кинсли и Векс. Она не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме него — твердости его тела, лежащего поверх ее, его пряного запаха, окутывающего ее, его тепла, согревающего ее, и его вкуса… О Боже, его вкус! Ей нужно было больше.
Сильная боль в ее лоне усилилась, и влагалище запульсировало от желания.
Кинсли скользнула ладонями вверх по груди Векса, чтобы зажать его лицо между ними. Когда она приоткрыла губы, его язык прошелся по ним и проник в ее рот, где его кончик разделился, лаская ее.
Это чувство — одновременно странное и сладострастное — заставило Кинсли вздрогнуть. С резким вдохом она оторвалась от его губ и оттолкнула его. На его лице мелькнуло удивление, когда он опрокинулся на кровать, давая Кинсли возможность отпрянуть.
Едва не споткнувшись о подол собственной ночной рубашки, она поднялась с кровати и повернулась к нему. Ее грудь поднималась и опускалась от учащенного дыхания, тело дрожало от неудовлетворенного возбуждения, а внутренняя поверхность бедер была влажной от желания.
Кинсли хотела Векса, жаждала его, и все же…
Она сжала в кулаках ночную рубашку, прижимая ее к себе.
Он чего-то хотел от нее, чего она не могла ему дать. И этот секрет был пропастью, широкой и глубокой, протянувшейся между ними.
Их связывало нечто большее, чем магический договор. Гораздо большее. Она чувствовала это глубоко в своем сердце, в глубине души. Быть с ним было правильно. Это было… предначертано судьбой.
Но как она могла поддаться своей похоти, храня этот секрет?
Скажи ему. Просто скажи ему, Кинсли.
Я… не могу.
Что он сделает с ней, когда узнает? Что он сделает, когда обнаружит, что она ввела его в заблуждение, солгала ему?
Векс встал на четвереньки и уставился на нее своими горящими красными глазами. Кинсли могла только наблюдать, как он крадется к ней, словно охотящийся кот, его движения были сильными, грациозными, чувственными. Ее сердце билось быстрее с каждым дюймом расстояния, которое он сокращал.
Но вместо того, чтобы наброситься на нее, Векс спустил ноги с края кровати и сел перед ней, положив свои длинные пальцы с когтями на бедра. Пряди волос падали ему на лицо, грудь и плечи, отчего отвести от него взгляд было только труднее.
— Ты бежишь так, словно я обжег тебя, Кинсли, — сказал он низким и хриплым голосом. — Но это я горю.
Что-то затрепетало у нее в животе.
Я тоже горю.
Губы Кинсли приоткрылись, а брови нахмурились.
— Нам не следовало этого делать.
— Я вижу ту же тоску в твоих глазах. Почему бы нам не взять то, чего мы оба хотим?
У нее сдавило грудь.
— Договор. Это… это все, ради чего все это затевается.
— Мое желание к тебе не имеет ничего общего с нашим договором, Кинсли. Я хочу тебя. Я хотел тебя с того самого момента, как впервые увидел.
— Но это только из-за того, чего ты хочешь от меня.