В центр я зашла с опаской, но никто меня не встречал, размахивая трудовой книжкой. Лишь охранник кивнул в знак приветствия и пропустил меня через турникет. Пока поднималась на второй этаж, всё оборачивалась. Казалось, что прямо сейчас Татьяна Анатольевна позовёт к себе, и мне придется распрощаться с этой работой. А она мне нравилась.
Я очень любила работать с детьми. Их в группе было мало, вели они себя тихо, не как в обычных садиках, где ты должна будешь вести больше двадцати детей. Ещё и с родителями работать, периодически. Как вспомню школьные будни, аж мурашки по коже. Тут же мы с родителями детей общаемся, но редко. Главное, нам надо помочь детям преодолеть их недуг, тот барьер, что не дает им разговориться. В моей группе все дети были такие. Они перестали разговаривать после несчастных случаев. И мне надо помочь им пересилить свой страх.
− Дана Владимировна! – окликнул меня кто-то, отчего я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть, но со стула подскочила. – Занятие проведу чуть позже, директор к себе вызвала. Займи детей пока, хорошо? – предупредила меня психолог центра.
Кивнула, после чего Наталья Игоревна поспешно удалилась, а я выдохнула. Но день только начался…
Дети начали заходить в группу почти сразу после её ухода. Я же, задержав дыхание, ждала прихода Милы. Марк добьётся моего увольнения или же он заберёт из центра девочку? Эти вопросы не давали мне покоя всю ночь и утро. Других вариантов не было. Он точно не оставит меня в покое, тем более, чтобы я здесь работала, да ещё и с его племянницей.
Я сама виновата, что сейчас он так себя ведет со мной. Не нужно было рубить с плеча и пропадать вот так, не поговорив и не простившись, не попрощавшись. И теперь у меня остается лишь крошечная надежда, которая блекнет под моими страхами.
Все дети в группе пришли, кроме Милы. Всё-таки уйдут сами, значит. Это плохо. Ведь весь путь, что они прошли здесь, им придется начать сначала. Отчасти, по моей вине. Но не успела я про это подумать, как дверь со скрипом открылась. Не могла же Наталья Игоревна так быстро вернутся.
Развернулась и встретилась с двумя парами детских глаз. Милу привёл Женя. Девочка мне грустно улыбнулась. А вот мой бывший ученик хмуро пробормотал слова приветствия и отвернулся, встав ко мне спиной.
− Я помогу, − проговорила я, но тут же была остановлена Женей.
− Мы сами справимся, − отчеканил он. А голос-то уже как у взрослого…
Встала в сторонке у открытой двери в группу, чтобы подождать девочку. Движения Жени были резкими, но Мила молчала, украдкой смотря в мою сторону.
− Лучше бы вы не возвращались, − пробормотал Женя, и Мила тут же дёрнула его за руку и что-то отжестикулировала брату. – Он опять уйдёт в …
Подросток не договорил, Мила не дала. Маленькая девочка строго посмотрела на брата, на что он шумно выдохнул. И Женя ушёл, не попрощавшись. Я же протянула руку девочке. Мила немного с виноватой улыбкой на лице приняла её. Пока я раздавала детям мелкие задания, девочка не отходила от меня. После она устроилась за столом напротив меня и задала мне вопрос.
− Как мы познакомились с твоим дядей? – после некоторых неточностей всё-таки удалось узнать её вопрос.
Втянула в себя воздух, щёки вспыхнули. Придётся немного приукрасить историю нашего знакомства…
− А дядя Марк сам не рассказывал? – поинтересовалась я, дабы знать его версию нашего знакомства. Вдруг он уже говорил обо мне. Хотя, вряд ли…
Мила отрицательно покачала головой, затем активно замахала руками.
− Ты не знала обо мне? – Утвердительный кивок девочки. – Даже моего имени никто не упоминал? – Кивок. – И Женя молчал? – Снова кивок.
Что ж, этого и стоило ожидать.
− Мы познакомились с твоим дядей пять лет назад. Как многие знакомятся, на прогулке. Я дышала свежим воздухом на берегу, когда он подошел ко мне. Разговорились и понравились друг другу. Потом уже начали встречаться. И через некоторое время узнали, что была учителем твоего брата. Но когда Женя закончил четвертый класс, со мной случилась беда. И нам пришлось расстаться, из-за меня. Поэтому и твой брат, и дядя Марк на меня немножко обижены, и злятся, что я так внезапно вернулась. Тебе они ничего не рассказывали, потому что прошло столько лет, и это было уже неважным, − на что Мила задумчиво на меня глянула, не моргая. – А я поступила нехорошо. Уехала далеко, лечиться, ни с кем из них не попрощавшись.