Уже под окончание рабочего дня я покидаю свой кабинет и снова иду к Виктору, предупредить, что ухожу на час раньше, чтобы успеть купить подарок своей принцессе. Она ждет меня, что я сам заберу её из центра. Как бы я хотел уделять племяннице больше времени и внимания, но и работать нужно. Моя сестра, конечно, удивила меня тем, что на её счету накопилось не мало сбережений за те годы жизни с господином Косолаповым. Я и не ожидал от неё такого. Всегда думал, что она беспечная, поэтому и вышла замуж за Андрея. Но, видимо, ошибся в своих мыслях о ней. Её сбережения позволили нам жить в первое время, но знакомство с Виктором заставило посмотреть на всё с другого ракурса. И я взял себя в руки.
В приемной секретарша Виктора даже не поднимает на меня взгляда, научившись определять меня не то по шагам, не то по запаху. Открываю дверь в кабинет и лишь по-мальчишески задорно просовываю голову.
− Вить, я домой, − на что мой друг лишь кивает головой и дальше углубляется в чтение документов, что держит в руках. Но не успеваю закрыть дверь, как он окликает меня.
− Постой, − стягивает с лица очки и давит пальцами на переносицу. – Знаю, что ты не любишь такие мероприятия, но супруга просила передать, что в эти выходные ждет тебя с детьми у нас. Она готовит типа вечеринки. И просила ещё передать, что она «очень хочет познакомиться с лучшим другом своего мужа», − и Виктор виновато улыбнулся. – Беременным нельзя отказывать.
− Если Мила согласится, − и я закрываю дверь.
Хоть мы и дружили уже пару лет, с женой Виктора я был незнаком. Они много раз приглашали к себе в гости, но Мила не очень любила общаться с незнакомыми людьми. Что удивительно, после аварии в машину она садилась безбоязненно.
4.
Глава 4.
Дана
Перед глазами всё плыло.
Косолапова Мила. Впиваюсь глазами в дату её рождения. Девочке почти четыре года. Надеюсь, что это просто совпадение. Молюсь одними губами, чтобы мои подозрения не подтвердились. Личное дело девочки открываю с закрытыми глазами. Итак…
Матери нет, отца лишили прав. Есть старший брат, Евгений…
На знакомом имени сердце ёкает. Этого просто не может быть!
Глаза вновь возвращаются к документам. Но строчки бегают, расплываются, и я кое-как сосредотачиваюсь. Опекун девочки Глеб Княжин…
Личные дела детей выпадают из моих рук и рассыпаются по ковру с детскими рисунками. Я судорожно пытаюсь их собрать, но ничего не получается. За этим занятием и застает меня Татьяна Анатольевна.
− Дана Владимировна, с вами всё в порядке? – вместе с ней мы собираем все листки бумаги и кладем их стопкой на стол.
Директор смотрит на меня настороженно. Думаю, но и уверена, что она не могла не заметить моего бледного лица.
− Извините, но думаю, я не подхожу вам. Простите, что так вышло, − мне очень жаль терять работу, когда я только её нашла, но думаю так будет лучше. Не надо нам снова пересекаться. И я, и он уже перелистнули страницы прошлой жизни и живем дальше. Не стоит снова начинать…
− Так, пойдемте в мой кабинет и поговорим, − она буквально берет меня под локоть и чуть ли не силой тащит на первый этаж.
Успокаивает лишь одно, что дети на занятиях и из-за этого мы никого из сотрудников не встречаем. Секретарша в приемной смотрит на нас с удивлением, что через секунду сменяется на явный интерес, но ничего не говорит.
− Катя, нам черный крепкий кофе, − и ведет меня дальше. Отпускает меня лишь за порогом. – Крепкий, − с нажимом повторяет ещё раз, после занимает одно из кресел вокруг журнального столика, игнорируя рабочий стол.
− Я уже сообщила родителям, что в группе их детей появился новый воспитатель. Думала, да что думала, была уверена, что тебе работа так необходима. И надеялась, что ты нас не бросишь, несмотря на трудности. Так что слушаю, − и директор смотрит на меня таким взглядом, что я понимаю, пока не расскажу всё под чистую, меня отсюда не выпустят.
Но не успеваю и слова молвить, как в кабинет заходит Катя. Неспешно расставляет чашки с кофе перед нами и не слишком торопиться уходить.
− Катя, можешь идти, − Татьяна Анатольевна понимает её любопытство, поэтому быстрее выпроваживает подчиненную.