В кадр попадает полная грудь в белом лифчике. Мужская ладонь властно сжимает ее, терзая, проникая пальцами под кружево… задирает лифчик, обнажая еле заметные в темноте соски. Мужчина замирает на мгновение, будто раздумывая, что бы такое предпринять… Но фантазия явно изменяет ему, потому что он просто склоняется и целует один из этих сосков… затем второй… Блондинке достаточно и этого — откинув голову, она прерывисто стонет.
Внезапно, мужчина делает круговое движение головой. Тонкое женское тело выгибается, с губ срывается придушенный хрип — будто ей не хватает воздуха.
— Никки… — выдыхает она. — Никки… что ты…
В н-ный по счету раз, всматриваясь в поставленную на паузу видео, я попыталась понять, что именно он ей сделал. Как-нибудь изощренно лизнул? Куснул? Сильно всосал? К сожалению, таких подробностей в моем любительском видео было не разглядеть…
Поднимаясь к шее женщины, мужчина целует и ее, одновременно раздвигая коленом стройные белые ноги. Просовывает руку под задранную до пупа юбку.
— Влажная… Уже готова… — бормочет он, поднимая голову.
В свете полной луны черты его лица отчетливы и узнаваемы.
— Пожалуйста… сейчас… Я хочу…
— Скажи мне… Скажи, чего ты хочешь… Попроси.
— Никки, я не могу…
Он что-то делает рукой, и она вскрикивает.
— О, Боже! Еще… глубже… О, Господи! Я хочу тебя… хочу… там, внутри…
Как всегда в этот момент, от целомудренно-британского «там, внутри», мое собственное «там, внизу» потребовало срочного внимания. Кусая нижнюю губу, я закинула ногу на ногу. Вдруг стало страшно, что кто-нибудь мог войти, а я могла не услышать — настолько громко стучал пульс в ушах. Пришлось на мгновение остановить запись, успокоиться, несколько раз вдохнуть-выдохнуть и как следует прислушаться.
Все было тихо. Я кивнула самой себе и вновь нажала «play».
Блондинка продолжает бесстыдно умолять и обхватывает бедра мужчины ногами.
— Я подумаю… — неожиданно насмешливым голосом отвечает он на ее мольбы. Женщина обиженно ноет, но он вдруг отстраняется и начинает выцеловывать дорожку по ее вздрагивающему, обнаженному животу… все ниже и ниже — туда, где белеет в темноте треугольник женских трусиков. Нытье плавно переходит в стон.
— Никки, не надо, я с утра в душе не была… — будто опомнившись, просит она, хватает его за волосы и пытается сдвинуть ноги. Но ему, похоже, наплевать на такие мелочи. Прижав одной рукой ее ляжку к земле, второй он отодвигает край простой белой ткани в сторону. Склоняется и приникает лицом к тому, что скрывается под этой тканью.
— О боже, боже, боже, боже… — скороговоркой летит с губ женщины. Она явно больше не контролирует, что говорит и насколько громко.
Голова мужчины практически не двигается, однако блондинку трясет и выгибает… Наконец, она сильно кусает себе запястье, пытаясь заглушить крик.
Что ж, мне больше необязательно читать эротические романы или смотреть порнографию.
Отняв ото рта свое собственное запястье, я изнеможённо откинулась на спинку унитаза. Больше ничего не нужно — ни мальчиков-при-бассейне, ни мастурбации, ни умных механических приспособлений…
Уединилась в туалете, включила это долбанное видео… Пять минут и полное удовлетворение обеспечено. А я ведь, собственно, еще до главного «экшена» не дошла — там, где он Алисию раком ставит. От этой сцены оргазм обычно случался такой, что после него необходимо было полежать, а желательно поспать.
Пару минут я восстанавливала дыхание и прислушивалась. До «сцены раком» решила не досматривать — не было времени, да и полежать негде. Наконец вышла из кабинки, посмотрелась в большое настенное зеркало — вроде бы, «следов преступления» на лице не видно. Разве что скулы покраснели да зрачки расширенные. На всякий случай сполоснула лицо прохладной водой, вытерлась салфеткой и со скучающим видом вышла из туалета.
В общаге все было как всегда — привычный послеобеденный гомон и суета. Кто-то шлялся по коридору в одном нижнем белье, кто-то сидел перед телевизором в общей гостиной. Из душевой доносился смех и звуки льющейся воды — интересно, что там за веселье?
На втором этаже Восточного крыла жило особенно много русских — ну, то есть необязательно русских, но на «великом и могучем» говорили почти все. Даже девушка с дальнего востока, совершенно незнакомой мне прежде кумыкской национальности.