Один из них подымается, матерясь и направляется вверх по лестнице в углубление, которого я прежде не заметила.
– Расслабься, сказал, - Иван, проследив за ушедшим взглядом, снова возвращается к моему колену. Сжимает, ползет рукой вверх.
– Не надо, пожалуйста, - как заклинание повторяю я, пытаясь остановить руку и его самого, склонившегося над моим лицом, как для укуса.
Мои тихие слова тонут в стонах, что раздаются из-за двери, за которой скрылась Лика с теми двумя. О, Господи!
Юлька тоже удаляется, - вернее, ее удаляет оставшийся за столом верзила, подхватив на руки под ее игривый визг.
– Просто заткнись, - он нависает надо мной, и мне остается только зажмуриться, чтобы хоть как-то отгородиться от жуткой реальности.
Но тяжелое, смешанное с алкоголем дыхание, как и рука, что уже добирается до моих бедер, не дают мне этого сделать.
Распахиваю глаза, судорожно осматривая стол.
Если я найду нож и сумею каким-то чудом воткнуть его в… да хоть в любую часть тела этого амбала, есть ли шанс тогда сбежать?
– Со мной тебе будет лучше, чем с ними скопом, разве нет? – его дыхание удушает. Я вскрикиваю, когда огромная лапища до боли сжимает мою грудь.
– Вооот, - довольно скалится урод. – Уже стонать начинаешь. И это только начало.
– Перестань мять девку! – раздается грубый голос со ступеней, откуда-то сверху. – Кобра ее выбрал. Так что ты, друг, можешь только подрочить, слушая, как он будет с ней развлекаться! Своими мы хер теперь с тобой поделимся. Самим мало будет.
– Жаааааль, - хрипит Иван, продолжая нависать надо мной лицом. – Такой десерт и мимо кассы… Хотя… Может, мне что-то потом и достанется…
– А как же! – второй ржет так, что можно оглохнуть, направляясь уже к двери, за которую унесли Юльку. – Ты видел, какой на Кобру сегодня раж напал? Ни хрена тебе не достанется от девки. Лоскутки одни разве.
- Последний поцелуй, - дергает меня к себе за шею, заставляя снова зажмуриться. – Перед смертью.
Так и чувствую его сальный, омерзительный оскал. Противно до дрожи. Колотить всю начинает. Хоть вилку таки надо было со стола подхватить, сейчас бы хоть в шею бы всадила.
- Эй, не нарывайся, - окрик второго громилы заставляет его остановиться, едва успев прикоснуться своим омерзительным ртом к моим губам. – Кобра хочет нетронутую девку. Или ты хочешь и сам, в кучу к ней сдохнуть?
- Блядь – хрипом мне в губы. – Ладно, пошли. Поднимайся давай.
И сам меня рывком подымает, схватив за плечо.
Вариантов, конечно, нет.
Да и глупость я полную придумала насчет ножа или вилки.
Ничем такую шею не пробьешь. Вот совершенно! Она же не человечья, она же как у быка! Что у одного, что у второго! Никак не сбежать…
В панике закусываю губу, тут же получая болезненный хлопок по спине.
– Не порть то, что уже принадлежит Кобре, - рыком хрипит мне в волосы урод. – Он и сам неплохо с этим справится.
Глава 5
Ноги ватные, еле иду, голова совсем кругом.
– Двигай! – толкает меня в спину, заставляя подыматься по ступенькам.
Может, их главный этот, Кобра, он все-таки более адекватен, чем они? Может, мне удастся как-то поговорить с ним? Ну, не может же быть так, чтобы все здесь только на одних инстинктах звериных, животных жили! Поесть, выпить и … Насиловать, потому что даже сексом то, о чем они говорят, назвать невозможно!
Шанс. Это мой шанс . – повторяю себе, подымаясь по узким крутым ступенькам.
Здесь совсем нет освещения, чем выше мы подымаемся, тем темнее становится, и вот уже из полумрака я оказываюсь в практически полной темноте.
Почти не замечаю, как они заканчиваются. Громила толкает дверь и вталкивает меня вовнутрь, тут же с грохотом их захлопывая.
Похоже, он очень рассержен тем, что я не досталась именно ему. Зол. Крайне зол, хоть и не может ослушаться того, кто здесь главный.
А, значит, если я достучусь до него, если сумею уговорить, убедить в том, что все это ужасная ошибка, что мы оказались тут случайно, и что я, как бы банально и по-идиотски это не звучало, не такая, то меня отпустят! И даже этот разъяренный Иван не сможет ослушаться, возразить, пойти поперек воли того, кто ему приказывает!
Чувствую, как от паники стучит в висках. Так громко, что мне кажется, будто этот стук слышен за пределами комнаты, в которую меня втолкнули.