Одинокий миг отчаяния.
Время замедлилось, каждая секунда тянулась бесконечно долго. Сердце билось учащенно, пульс бешено стучал в груди, отдаваясь болью в голове. Окружающий мир казался чуждым и враждебным. Лица окружающих были незнакомыми, разговоры сотрудников сливались в один общий гул, голоса утонули в океане тишины и одиночества.
Глаза закрылись сами собой, веки тяжелели, мысли блуждали далеко отсюда, вспоминая моменты счастья и радости, пережитые вдвоём. Сердечные воспоминания переплетались с суровыми реалиями настоящего момента, создавая странный контраст между прошлым и настоящим.
Внезапно воздух стал тяжелым, душащим, наполненным запахом дезинфекции и медикаментами. Запахи усиливали ощущение нереальности происходящего, возвращая сознание обратно в реальность.
Милтон попытался встать, ноги предательски дрогнули, колени подогнулись, голова закружилась. Боль распространилась по всему телу, заполняя каждую клеточку организма. Ноги отказывались слушаться, тело казалось деревянным, неспособным двигаться самостоятельно.
Ужас неопределённости
Злость сменялась паническим страхом, отчаяние сжималось железным кольцом вокруг сердца. Сколько ещё ждать? Как долго продлится операция? Эти вопросы мучительно кружились в голове, вызывая головокружение и тошноту. Холод пробежал по спине, мурашки побежали вверх-вниз, покрывая кожу неприятным покалыванием.
Мир начал расплываться перед глазами, краски тускнели, звуки затухали, оставляли только одно чувство — бесконечное ожидание и страх.
Отчаянно цепляясь за остатки надежды, Милтон поднял взгляд к потолку, шепча молитву вновь и вновь, повторяя одну фразу:
— Боже мой, прошу, пусть она выживет...
Страх превратился в мощную силу, толкающую вперед, удерживая на ногах. Каждый вдох давал новую возможность бороться за будущее, каждый выдох наполнял надежду и веру. Время замерло, остановилось, растворилось в вечности. Осталось только одно желание — услышать долгожданные слова врача: «Операция прошла успешно.»
Милтон больше не мог находиться в здании, направился на улицу.
Выходя из дверей больницы, Милтон глубоко вздохнул влажный ночной воздух, стараясь избавиться от тревожащего ощущения замкнутости и тяжести, сковавшего его душу.
Голова гудела от напряжения, нервы натянулись струнами, готовясь лопнуть в любую секунду. Перед глазами вставали образы прошлого, яркие и чёткие, каждое мгновение жизни всплывало внезапно, преследуя память.
Ступив на тротуар, он остановился возле скамейки, достал пачку сигарет, дрожащими руками зажёг зажигалку и глубоко затянулся.
Дым клубился, поднимаясь к ночному небу, рассеивался лёгким ветерком, уносясь прочь. Каждая новая затяжка приносила облегчение, успокаивала нервную систему, позволяла сосредоточиться хотя бы ненадолго.
Закрыв глаза, Милтон погрузился в воспоминания о прошлой жизни, полной счастья. Их встреча произошла совершенно случайно — на кладбище.
Тогда Грэйс была еще молода, совсем юная. Она так тряслась, испугавшись собаку, верного добермана Алекса. Вскоре, бесконечно полюбила животное.
Эта случайная встреча стала началом новой главы в жизни обоих. Любовь возникла стремительно, постепенно перерастая в глубокую привязанность и взаимное уважение. После долгих лет разлуки судьба свела их вновь, превратив общение в настоящую страсть и глубокое понимание друг друга. Вскоре свадьба... Какая у них была красивая свадьба. Грэйс стала матерью осиротевшему мальчику. Позже появилась дочь — прекрасная девочка Кира, подарившая родителям невероятную радость материнства и отцовства.
Теперь же, стоя здесь, Милтон думал обо всех одновременно. Образ дочери возник ярко и отчётливо, малышка смеялась звонко, играя с отцом в прятки. Рядом стоял сын Генри, подросток, полюбивший Грэйс как родную мать. Воспоминания нахлынули мощным потоком, накрывая сознанием, лишая способности трезво рассуждать.
Куда денется эта семья, если случится беда? Дети останутся сиротами, потеряв мать навсегда. Эти мысли пугали и сводили с ума, грозя разорвать грудь надвое. Милтон пытался отбросить мрачные прогнозы, уверял себя, что обязательно найдётся выход, ведь Бог услышит молитвы несчастного отца семейства.
Запустив пальцы в волосы, мужчина сильно потёр лоб, ощущая резкую головную боль. Горечь переживаний возрастала с каждым мгновением, поглощая разум целиком. Последняя мысль вырвалась наружу сама собой:
— Пусть лучше я умру... Мне терять нечего, кроме неё...
Голос прозвучал хриплым эхом в пустой темноте. Эхо отразилось от зданий, будто подчёркивая тщетность надежд и бессмысленность дальнейших усилий.
Закурив следующую сигарету, Милтон уставился на мокрый асфальт, наблюдая, как капли дождя начинают падать крупными каплями, постепенно переходя в мелкий моросящий дождик.
Подняв взгляд к небесам, мужчина застыл на месте, поражённый внезапным озарением. Вода текла по лицу тонкими струйками, увлажняя одежду, делая очертания предметов расплывчатыми и неясными. Вспышка света осветила тёмное пространство, высветив фигуру мужа, покрытую слезами и дождем одновременно.
Память подсказывала строки разговора, произнесённые его любимой женой.
Эти слова разрывали сердце на мелкие кусочки, порождая всепоглощающую печаль и невыносимую боль. Бесконечная грусть проникла глубже, окутывая плотным одеялом ужаса и отчаяния.
Он рыдал громко, не стесняясь окружающего пространства, давая волю эмоциям, накапливающимся годами.
Громкие рыдания сотрясали воздух, отражаясь эхом от соседних домов, распространяясь по улицам города, достигая самой сердцевины вселенной.
Горячие слезы смешивались с прохладными капельками дождя, образуя уникальный рисунок скорби и облегчения одновременно.
В этот момент он понял главное: ничто не сможет вернуть любимого человека обратно, никакое количество молитв или обещаний не способно повернуть колесо судьбы вспять.
— Один из нас станет ангелом-хранителем другому, - голос Грэйс прозвучал в голове скорбящего мужа. - мы будем чувствовать друг друга в дожде, что пойдёт с неба.