Сам бронированный падаван воспринял мои слова максимально серьёзно. У него даже волосы-щупальца засверкали ярко-оранжевым с примесью бирюзового, колыхаясь в воздухе.
— Он будет лить кровь ваших врагов, наставник, — глухо выдал кобольд. — Лишь укажите мне их и они будет сметены.
Знаете — порой мне кажется, что Йорик серьёзно перебарщивает с темой ученической лояльности. Потом я задумываюсь и врубаюсь — не кажется. Так оно и есть.
Говорить с ним об этом, я естественно, не стал. Хочет считать меня великим гуру, который укажет одному конкретному кобольду путь к возвышению — пусть. Кто я такой, чтобы останавливать бронированного воина, готового разорвать на куски любого, в кого я ткну пальцем?
Вместо этого, я направил косулю к бульвару и первым делом заскочил к тётушке Канн. Она была ближе всего, к тому же я совсем недавно заказал шоколадный торт. И вообще — сегодня ещё пирожки с вишней должны быть. Если она думает, что из-за Выплеска я про них забуду — дудки. У меня пятнадцать штук зарезервировано.
К счастью, её заведение оказалось в порядке. Сама женщина спряталась в подсобке, а пустое помещение ящерицы громить не стали. Они в целом были не очень умны — судя по всему атаковали только, когда чётко видели или чувствовали цель.
Следом я верхом на Кью домчал до дома Василины. Немного покричав под её окнами, получил десяток пожеланий сдохнуть, отбил одну кинутую в меня кружку и выслушал тираду какой-то женщины лет пятидесяти на тему того, что лучше заглянуть к ней, а не звать каторжницу. Фу. Мерзко такой быть. Я едва диск ей в голову не запустил.
Потом из окна всё-таки высунулась Василина, прокричавшая, что у неё всё в порядке. Без особой радости и воодушевления, правда. Возможно обиделась, что я не примчался её защищать.
Следующим пунктом назначения оказался Коля. И вот чего Гоше цверги не нравится? Твердоскальный даже почти не расстроился, увидев меня живым. Деньги отдал без всяких проволочек. Вот, когда я их на самом деле пересчитывать начал, немного обиделся. Тем не менее, посидел рядом, потягивая чай и мрачно смотря, как я отлистывая купюры.
Зато новость о том, что ему притащат в разобранном виде сразу несколько ящериц, торговца изрядно взбодрила. Настолько, что он едва не помчался назад вместе со мной. Посмотреть и пощупать продукт, так сказать.
Но я от такого предложения отказался. Пусть Гоша сначала изучит вопрос и поймёт, сколько всё это стоит. Потом можно будет обсудить продажу. Не раньше.
Выйдя, я обнаружил около привязанной к двери Кью трёх мужчин с оружием в руках. Один из них, держащий автомат неизвестной модели с подствольным гранатомётом, толкнул локтем соседа.
— Вот! Я же говорил, раз привязана, значит чья-то, — он задрал подбородок, явно гордясь своей ошеломительной проницательностью. — А ты всё — давай в голову ей выстрелим, да давай.
Косуля коротко свистнула, кося на них алыми глазами. Я тоже повернулся, ухватившись пальцами за метательный диск. Трое незнакомцев сразу же попятились назад.
— А мы что? Мы ничего, — промямлил один из них. — Стояли, смотрели, ничего не делали. Охраняли можно сказать.
Бульвар был заполнен жителями, которые потрошили убитых ящериц и убирали трупы. Логика подсказывала, что отправлять на тот свет эту троицу под прицелом десятков глаз, будет не лучшим вариантом. Но как же трудно было сдержать желание. Никому из даргов не нравится, когда трогают кого-то «его». Даже если речь о мглистой косуле, которую он объездил всего лишь вчера.
Потому назад я помчался со всей лихостью. Стараясь убраться подальше от соблазна окропить асфальт кровью. И заставляя шарахаться местных, которые на орка-всадника пялились с изрядным изумлением.
Когда был уже недалеко от нужного поворота, коротко звякнул планшет. Ну ничего себе. Похоже в настроении Василины я ошибся. Какая девушка будет слать такое фото, если обиделась? И бельё на ней красивое. Прозрачненькое такое. Поза вообще загляденье. Ни стыда, ни совести у чертовки. Как раз то, что нужно.
Сами понимаете, планы пришлось менять. Проверив, как идут дела у гоблинов, я оставил Гоше контакт Твердоскального, чтобы они могли напрямую общаться по поводу цен на добычу. И оставив Кью во дворе, выдвинулся к Василине.
Уже рядом с её домом, понял, что так и не поинтересовался у гоблина происхождением фуражки. Эх. Надо будет не забыть, когда вернусь.
Взбежав на третий этаж, громко постучал в дверь. Приосанился, как и подобает гордому даргу, порубившему бронированных гигантских ящериц. А потом испытал некоторое разочарование.
— Тебе не кажется, что это будет слишком скучная ролевая игра? — посмотрел я на бывшую каторжницу, одетую в джинсы, глухую рубашку с длинными рукавами и лёгкий пиджак поверх. — Или у тебя есть креативная идея на этот счёт?
Та молча отступила назад, сделав приглашающий жест рукой. Не понял. Она всё-таки обиделась? Или у неё назрел «серьёзный разговор»? В чём дело-то?
Оказавшись в прихожей я вдруг понял — в квартире есть ещё кто-то. Мужчина. Сейчас стоящий на кухне. Сам не знаю, откуда я это взял. То ли обоняние подсказало, то ли та самая сила астрального воителя, с которой я до конца не разобрался.
— Ты прости. Помилование. Понимаешь? Пять лет скостили. Сам ты бы тоже согласился, — неразборчиво выпалив слова, Василина кинулась в подъезд, набросив на плечо небольшую сумку.
Ну вот. Похоже больше не выйдет у меня посмотреть на её голую жопу. Да и на остальное. Япь! Вот что мне мешало спросить, где остальные четыре каторжницы поселиться планируют?
— Не стесняйся, дарг. Заходи, — раздался мужской голос из кухни. — Нам есть о чём поговорить.
Глава XV
Наглый хрен. Которому мне очень сильно хотелось открутить голову. Василина моей не была. Но я уже начал к ней привыкать. И тут приходит какой-то непонятный крендель и отправляет её из ЦОТ. Разве так делается?
Если бы не любопытство, я бы пожалуй и правда дал бы ему в морду. Или мечом рубанул. Но помимо гнева, меня обуял интерес. Кому я такому понадобился, да ещё облечённому властью?
Выглядел незнакомец, как франт. В чёрном костюме, белой рубашке и начищенных туфлях. И бабочке! Кто их вообще носит?
Волосы прилизаны, от морды лицы несёт аристократией, в глазах лёгкое пренебрежение.
— Остальных тоже выслал? — посмотрел я на него. — Там ещё четверо их было.
— Кого? — в его глазах появилось выражение лёгкого замешательства. — О чём ты?
— Каторжанки. Я видел пятерых. Одну ты забрал в вашу юдоль скорби за стеной. Другие на месте? — рыкнул я. — У блонды той, что часы проиграла, тоже жопа ничего была.
Видели, как человек давится воздухом, когда пытается что-то сказать? Если да, то понимаете, как выглядел этот придурок. Ну а что? Он ведь не ждал, что переговоры с даргом будут идти легко и гладко? Особенно, после того, как его поманили морковкой, а потом её отобрали. Хотя, если метафорически, то морковка как раз у меня. Хм. А что тогда у Василины?
— Япь! Ты из приютских что-ли? «Юдоль скорби». Охренеть же можно, — мой собеседник наконец справился с кашлем.
— Ты поговорить пришёл? Или решил об меня убиться? — мрачно осведомился я, пытаясь удержать подрагивающие пальцы.
Мужчина, которому на вид было не больше тридцати, мельком глянул на свои пальцы, унизанные кольцами. Ну да, мечтай. Читал я про ваши артефакты. Они тут все через раз сбоят. А у тебя их сразу пять. Активируешь все сразу и какой-то, да разорвёт тебя на куски, даже если остальные сработают нормально.
Но вообще, это ж маг. Первый, которого я вижу. Хотя, если честно — лучше бы не видел.
— Для одинокого дарга в ЦОТ, ты больно самоуверенный, — стоит значит в шаге от меня, сам полтора метра с кепкой и меня называет самоуверенным.
— Я бы поспорил, что убью тебя раньше, чем ты успеешь о чём-то подумать, — довольно улыбнулся я. — Но ты же выигрыш потом не отдашь.
Вот его тень, я кстати, практически не чувствовал. Даже каких-то торчащих наружу обрывков не было. Может вышло бы, попробуй я сконцентрироваться. Но схватки похоже не предполагалось — этому хлыщу и правда требовалось со мной поговорить.