— Да, это вѣрно, но все же въ Европѣ онъ былъ нѣсколько внимательнѣе. Мнѣ казалось, я въ правѣ былъ бы расчитывать на то, что хотя бы первый часъ нашей встрѣчи мы проведемъ вмѣстѣ.
— Вы навѣрно устали отъ путешествія? — спросила Джесси, желая найти предлогъ къ тому, чтобы избѣжать этой и неожиданной, и нежелательной бесѣды съ глаза на глазъ. — Ваши комнаты вполнѣ приготовлены; если вы, можетъ быть, желаете...
— Благодарю васъ! Я нисколько не усталъ и въ сущности имѣю полное основаніе быть благодарными господамъ Дженкинсъ и Компанія за то, что они своей депешей доставили мнѣ удовольствіе побыть съ вами, — и Густавъ, пододвинувъ себѣ кресло, сѣлъ противъ Джесси.
Однако ни веселый, непринужденный тонъ гостя, ни его привлекательная внѣшность не могли побѣдить холодную сдержанность молодой дѣвушки. Ея не удивило то обстоятельство, что гость оказался значительно моложе ея опекуна, — она знала, что Густавъ родился отъ второго брака своего отца. Дѣйствительно старшій Зандовъ былъ уже во второй половинѣ жизни, тогда какъ его брату шелъ лишь третій десятокъ лѣтъ въ началѣ. Въ общемъ внѣшностъ послѣдняго вполнѣ соотвѣтотвовала тому портрету, который висѣлъ въ кабинетѣ Зандова старшаго. У него была сильная, мужественная фигура съ пріятными, интеллигентными чертами лица, темными волосами на головѣ и лицѣ и съ блестящими, темными глазами, которые были и выразительны, и красивы. Но какъ разъ именно эти глаза не понравились Джесси, такъ какъ она инстинктивно чувствовала, что всѣмъ своимъ существомъ должна подвергнуться ихъ критикѣ. На ея лицо безпрерывно былъ устремленъ тотъ же внимательно наблюдающій взглядъ Густава, который поразилъ ее въ первый моментъ знакомства. Очевидно Зандовъ младшій изслѣдовалъ теперь, каковъ же именно „первый пунктъ дѣлового разговора“, олицетворяемый Джесси, и этого было вполнѣ достаточно для того, чтобы возбудить въ ней полнѣйшее недоброжелательство къ нему.
— Къ сожалѣнію я совершенно не знакомъ съ вашей родиной, — началъ бесѣду Густавъ. — Я, неопытный европеецъ, словно съ неба свалился въ Новый свѣтъ и позволяю себѣ надѣяться на то, что вы любезно поможете мнѣ хотя бы нѣсколько оріентироваться въ этой новой для меня странѣ.
— Вы расчитываете на мою помощь? Мнѣ кажется, вы найдете и лучшую, и болѣе вѣрную оріентировку у своего брата, чѣмъ я въ состояніи дать вамъ.
— Безъ сомнѣнія, если вопросъ будетъ касаться дѣловыхъ обстоятельствъ, но во всѣхъ прочихъ отношеніяхъ Францъ представляется мнѣ неприступнымъ человѣкомъ. А вѣдь есть и еще другія различныя условія, съ которыми я хотѣлъ бы мимоходомъ освоиться.
„Мамоходомъ“! Ну да, конечно, такъ же „мимоходомъ“ долженъ состояться и бракъ, союзъ на всю жизнь, который другимъ людямъ обычно представляется какъ нѣчто высшее и самое святое! „Неопытный европеецъ“ видимо вполнѣ раздѣлялъ точку зрѣнія своего американскаго брата и подобные вопросы признавалъ совершенно „побочными“ обстоятельствами.
— По всей вѣроятности васъ привели сюда исключительно дѣловыя обстоятельства? — не безъ ироніи спросила Джесси. — Насколько я знаю, вы предполагаете вступить въ нашу фирму?
— Совершенно вѣрно! Мой братъ поставилъ мнѣ это обязательнымъ условіемъ.
— Условіемъ? Развѣ вы не были вполнѣ независимы, мистеръ Зандовъ? Ахъ, да, я и забыла! По всей вѣроятности дѣло касается наслѣдства моего опекуна?
Этотъ уколъ былъ почувствованъ Густавомъ — это можно было замѣтить по внезапной вспышкѣ его темныхъ глазъ; однако онъ ничѣмъ не проявилъ этого, а спокойно и непринужденно отвѣтилъ:
— Совершенно вѣрно, дѣло идетъ о наслѣдствѣ. Я дѣйствительно рисковалъ бы имъ въ случаѣ отказа съ моей стороны. Мой братъ былъ бы въ состояніи отказать все свое имущество какому либо благотворительному учрежденію, если бы я не подчинился его волѣ.
Джесси не знала, изумляться ли ей или возмущаться той откровенности, съ которой этотъ человѣкъ признался ей, что прибылъ сюда исключительно ради денегъ. И это онъ говорилъ ей, дѣвушкѣ, рука и состояніе которой тоже были предназначены ему! Возмущеніе взяло верхъ въ Джесси, и она воскликнула:
— А до сихъ поръ я и не знала, что и въ Германіи люди такъ расчетливы!
— Да, слава Богу, наконецъ-то и мы стали практичны! — съ невозмутимостью замѣтилъ Густавъ. — Для этого понадобилось немало времени, но теперь мы дѣлаемъ большіе успѣхи въ этомъ. А вы, кажется, считаете это предосудительнымъ, миссъ Клиффордъ?