— Нѣтъ, но я знала съ совершенно другой стороны ту страну, къ которой принадлежала моя мать и которую она научила меня любить, какъ свое второе отечество.
— Конечно съ идеальной стороны. Не стану отрицать, что и эта сторона еще существуетъ. Но въ общемъ у насъ энергично кончаютъ съ идеалами. Осталось совсѣмъ немного лицъ, которыя еще продолжаютъ быть ихъ поклонниками.
— Вотъ именно поэтому-то эти немногіе и должны были бы крѣпче сплотиться вокругъ знамени, которому грозитъ опасность, и пожертвовать своею кровью и жизнью для спасенья его.
Эта фраза прозвучала нѣсколько своеобразно въ устахъ юной дѣвушки, но она очевидно была понята Густавомъ. Его глаза вновь вспыхнули, но на этотъ разъ нескрываемымъ удивленіемъ.
— Ахъ, какая любезность! Цитата изъ моей статьи! Значитъ, мои произведенія знакомы вамъ?
— Вѣдь вы сотрудничаете въ одной изъ крупнѣйшихъ газетъ, — холодно промолвила Джесси, — а ее всегда читали въ моемъ родномъ домѣ. Но вотъ именно потому, что я знала вашу статью, меня поражаетъ то обстоятельство, что вы такъ скоро и такъ окончательно могли освободиться отъ всѣхъ тѣхъ связей, которыя имѣлись у васъ на родинѣ.
— Вы имѣете въ виду мой контрактъ съ газетой? — произнесъ Густавъ. — Да, правда, онъ доставилъ мнѣ немало затрудненій, но въ концѣ концовъ тамъ подчинились моему желанію. Будетъ ли однимъ журналистомъ въ Германіи больше или меньше — отнюдь не важно, и мое перо уже давно замѣщено другимъ — быть можетъ, лучшимъ.
Джесси сжала губы. Ее неописуемо раздражала эта намѣренная непонятливость ея гостя, а еще болѣе возмущало его непрестанно продолжавшееся наблюденіе за нею. Послѣднее, правда, не имѣло въ себѣ ничего навязчиваго и прикрывалось оживленной бесѣдой. Тѣмъ не менѣе у Джесси было такое ощущеніе, словно Густавъ Зандовъ буквально-таки изслѣдовалъ ея характеръ, и это, постепенно лишая ее сдержанности, привело къ возбужденности, обычно чуждой ей.
— А я, находясь на родинѣ, не предполагалъ, что имѣю по ту сторону океана такую внимательную читательницу! — продолжалъ Густавъ со свѣтской любезностью, — но такъ какъ на мою долю выпало столь лестное отличіе, то я желалъ бы выслушать и вашу критику. Раньше вы замѣтили, что любите мою родину, какъ свое второе отечество, и это позволяетъ мнѣ надѣяться на то, что я встрѣчу у васъ симпатію ко всему, что защищаю своимъ перомъ.
— Но вѣдь вы отказались отъ профессіи журналиста ради другой, болѣе выгодной! — кинула ему Джесси.
— Да, я уступилъ силѣ обстоятельствъ. Объ этомъ судятъ не совсѣмъ благопріятно, но быть можетъ, писатель найдетъ въ вашихъ глазахъ больше милости, чѣмъ участникъ торговаго дома Клиффордъ и Компанія.
— Во всякомъ случаѣ я удивляюсь той легкости, съ которой одинъ превращается въ другого! — возразила молодая девушка и при этомъ окинула своего собесѣдника уничтожающимъ взглядомъ.
Однако Густавъ повидимому не такъ-то легко сдавался. Онъ спокойно выдержалъ этотъ взглядъ, и въ его отвѣтѣ даже зазвучалъ легкій юморъ, ;что еще больше взорвало Джесси.
— Какъ я вижу, критическая оцѣнка для меня не особенно благопріятна, — произнесъ онъ, — но при такихъ условіяхъ я, тѣмъболѣе долженъ знать ее. Будьте любезны, миссъ Клиффордъ, не скрывайте своего мнѣнія обо мнѣ! Я настаиваю на томъ, чтобы услышать свой приговоръ.
— Самый откровенный?
— Да, безъ всякихъ стѣсненій!
— Ну, такъ слушайте, мистеръ Зандовъ! Сознаюсь вамъ, что все выходившее изъ-подъ вашего пера, я читала съ полнѣйшей симпатіей до того момента, когда вы приняли предложеніе своего брата. Я не считала этого возможнымъ! Я думала, что человѣкъ, столь ярко выступающій на защиту своего отечества, какъ это дѣлали вы, столь энергично борющійся за его права, столь громко зовущій другихъ къ познанію своего долга, долженъ оставаться у своего знамени, въ вѣрности которому онъ разъ присягнулъ и не смѣлъ покинуть его лишь ради выгоды. Я не могла допустить, что перо, начертавшее столь восторженныя фразы, въ будущемъ станетъ писать лишь цифры да цифры, что безстрашный борецъ добровольно сложитъ свое оружіе и сойдетъ со своего почетнаго пути, чтобы занять мѣсто за конторскимъ столомъ! Я сомневалась въ этомъ до момента вашего прибытія сюда, и то обстоятельство, что я принуждена была повѣрить этому, является горьчайшимъ разочарованіемъ моей жизни!
Какъ ни была захвачена Джесси своимъ возбужденіемъ, она все же чувствовала, что оскорбляетъ сидящаго предъ нею человѣка, но въ этотъ моментъ она не заботилась ни о чемъ подобномъ. Она видѣла въ Густавѣ Зандовѣ лишь своего противника, лишь навязаннаго ей искателя ея руки, котораго она во что бы то ни стало хотѣла устранить. Пусть онъ съ первого же часа почувствуетъ, какъ глубоко презираетъ она и его лично, и его эгоизмъ! По крайней мѣрѣ у него тогда не останется никакого сомнѣнія въ томъ, какъ она думаетъ о его брачныхъ планахъ, и она такимъ образомъ оградитъсебя отъ его сватовства.