Другие слова-паразиты из хештегов идеологических мемов тоже нуждаются не в эмоциональной реакции, но в критическом осмыслении. Одной из классических уловок правой или левой идеологии является, например, противопоставление индивидуальности коллективу. В большинстве голливудских драм эпохи холодной войны обыгрывается вечный сюжет противостояния одиночки обезумевшей толпе. Симпатии зрителей определяются правильно построенным нарративом. В
109 Жижек С. Ирак: История про чайник. М.: «Праксис», 2004. С. 79.
данном случае это еще и политически корректный сюжет. Герой, будь он шерифом, ковбоем или бизнесменом, - олицетворение морального кодекса строителя капитализма: инициативен,
самостоятелен, волютативен, в меру авантюристичен, расчетлив, но при этом порядочен. Ему противопоставляется безликая масса дикарей, зомби, плохих парней или даже вчерашних соседей, зараженных космическими похитителями тел. Герой идет наперекор обстоятельствам и превосходящей его анонимной силе, гибнет или побеждает (или, по-кантовски, побеждает, даже когда гибнет).
В современном «антифашистском» фильме Денниса Ганзеля «Волна» (Die Welle, 2008, Германия) учитель, ведущий курс по автократии, экспериментирует с новыми требованиями к дисциплине и внешнему виду, а в итоге «случайно» создает тоталитарную секту. Авторы картины смешивают в кучу вред и пользу коллективных действий. Что плохого, скажем, в том, что школьник помогает однокласснику с рубашкой, а в ватерпольных матчах команда начинает употреблять пас, а не одни лишь индивидуальные броски и проходы? Но режиссер подгоняет задачу к решению: любая масса растворяет индивидуальность, дисциплина грозит автократией.
Подлинную же проблему представляет собой идеологическая нотация авторов, профанация сложной и больной темы. На экране стадо преследует «белых ворон», а в зрительном зале синхронно происходит искоренение инакомыслия, фиксация эмоциональных рефлексов: дети, не шалите с коллективными играми, лучше сидите дома! Очевидно, что создатели «Волны» поступают как обычные пропагандисты: их цель - напугать зрителя
коммунитарностью (от которой один шаг до тоталитарного коммунизма) как таковой.
В советском кинематографе распространен иной вечный сюжет -конфликт хорошего, солидарно действующего коллектива и антигероя-одиночки. В этом нарративе заводской цех перевоспитывает лодыря, дружная и большая семья возвращает заблудшего сына и т. п.
Обе стороны медали принадлежат одному означающему. В раскодировании общего сюжета идеология просто правильно расставляет акценты. Эмпатия зрителя включена в стоимость билета. Если вестерн сделан хорошо, мы разделяем чувства героя -индивидуалиста. Если производственная драма о борьбе хорошего с лучшим художественно убедительна (как пьеса Александра Гельмана «Премия» и одноименный фильм Сергея Микаэляна), то мы поневоле - коллективисты.
В философском смысле оба варианта равноценны: они
трансформируют проблему отношений личности и общества в дидактическую форму, сводят сложное к простому. Но разве коллектив и толпа - одно и то же? Ревущие трибуны стадиона или массовки рок-концертов, людские потоки разрешенных или несанкционированных демонстраций, большие научные конференции или парламентские сессии, где тоже бывает жарко -это сравнимые коллективные действия?
Впрочем, возьмите оптику «рыбий глаз», выберите кадры с самыми некрасивыми лицами или жестами, смонтируйте ученый диспут с нацистскими парадами или поединком скорпионов на раскаленном песке - зритель испытает ужас перед любым нарушением правила «больше трех не собираться».
Да, власть не любит призраков революций и образов восстания масс. Между тем в «черные пятницы» массовых распродаж в супермаркетах, на предвыборных сборищах приверженцев кандидата партии власти, на шоу «голосуй или проиграешь!» собираются довольно агрессивные и неуправляемые массы. Только в этом случае толпа - это «у кого надо» толпа.