— Вас забыл спросить.
После этого он неторопливо двинулся дальше, делая вид, что хочет меня миновать. Но я хорошо помнил его подлую натуру и понимал, что просто так, не получив хотя бы минимального удовлетворения за свой позор и страдания, он не уйдет. Поэтому я быстро поставил авоську с продуктами на пол, продолжая краем глаза следить за всеми движениями Никитина.
И сделал я это совсем не зря. Дойдя до спуска с лестничной площадки, Никитин стремительно развернулся и занес правую ногу для удара. При этом левой рукой он держался за перила, а правую отвел в сторону, чтобы уравновесить инерцию от резкого движения ногой.
Для меня все эти неуклюжие телодвижения Никитина не представляли особой опасности. Я знал, как нужно действовать. Вариантов было несколько. Самым верным и логичным мне показался тот, где я просто отскакиваю с линии атаки. Благо, позади меня находилось еще около полуметра свободного пространства. Но, вопреки логике, мне чертовски захотелось проучить негодяя. Я не знал, надолго ли я здесь, в этом внезапно вернувшемся детстве, и упускать шанс поквитаться со своим врагом, который нагонял на меня страху, я не собирался.
В то время, как нога Никитина поднялась для удара, я, вместо того чтобы отскочить, сделал быстрый выпад вперед, сократив дистанцию, и уйдя с линии основной атаки. А затем резко ударил Вовку основанием ладони в кончик носа. Бить надо было вполсилы, чтобы не вырубить оппонента. Падение в бессознательном состоянии вниз по бетонной лестнице ни к чему хорошему не приведет. Но даже такой легкий удар по уже сломанному носу мог запросто остудить пыл и бывалого бойца, не говоря уж о Никитине, который, на мой взгляд, был просто зарвавшимся идиотом, голову которого вскружила безнаказанность со стороны его жертв.
Никитин взвыл от боли и схватился за нос. Справедливости ради стоит сказать, что и я от удара Вовкиного бедра отлетел прямо на опешившего Евгения Ивановича. Весовые категории, как я уже говорил, у нас были разные. И мое тщедушное тело не смогло удержаться на ногах, хотя удар оказался не таким уж и сильным.
Евгений Иванович подхватил меня и ошарашенно произнес:
— Ну ты, Смирнов, даешь!
А тем временем на крик Никитина уже бежали две охранницы нашего подъезда. Да и на площадке второго этажа открылась ближняя дверь, и из нее высунулась удивленная голова Виктора Степановича, отца еще одного из моих друзей, Саньки Матвеева.
— Это что вы тут устроили, паразиты⁈ — закричала не своим голосом Римма Андреевна, увидев истекающего кровью Никитина.
Виктор Степанович, услышав ее строгий окрик, быстро сообразил, что тут и без него разберутся, и торопливо исчез за дверью квартиры.
— Успокойся ты! — Евгений Иванович вдруг осмелел и строго посмотрел на Римму Андреевну с подругой. — Он первый на Егорку полез. Вот и получил по заслугам. Посмотри, какой он жлоб огромный!
— Смирнов! Я тебя убью! — тем временем глухо промычал, немного придя в себя, Никитин, и бросился вниз по лестнице.
— Иваныч, это ты что-ль его так отделал? — с легким уважением в голосе спросила Римма Андреевна, провожая подозрительным взглядом убегающего Никитина.
— Куда, там? Это все он! — И Евгений Иванович указал в мою сторону. — Лихо так подскочил, да как хрясь ему прямо в нос. Откуда хоть в тебе столько прыти взялось, а, Егорка? — И он снова удивленно воззрился на меня.
— Не знаю, дядь Жень. — Я попытался посильнее выпучить глаза. — Сам от себя такого не ожидал. Это я от страха, наверное. Никитин еще в магазине пообещал, что прибьет меня, когда я ему случайно по носу головой зарядил. Вы же поэтому меня и провожали, чтобы плохого чего не случилось.
— А я-то думаю, чего этот хулиган к нам в подъезд намылился? — Всплеснула руками Дуся Васильевна. — Еще ведь спросила, паразита. А он знай все рот рукой прикрывает и бурчит мне в ответ что-то непонятное. Ну я и подумала, может зуб у него заболел, и он к Саньке за Анальгином побежал. У самого-то поди-ка дома шаром покати.
— Спасибо, дядь Жень, что проводили. Дальше я сам. — Я поднял авоську с продуктами и направился вверх по лестнице.
— Ты поосторожнее с ним, Егорка, — сочувственно глядя на меня, произнес Евгений Иванович. — Теперь это негодяй от тебя так просто не отстанет.
— Это точно! — поддакнула Римма Андреевна. — Знаю я этого Никитина. Если вобьет себе чего в голову, то не успокоится, пока очередную пакость не устроит.
— Ничего. Разберусь как-нибудь. — Я постарался, чтобы мой голос при этом испуганно дрогнул.
Роль жертвы в глазах окружающих должна была мне помочь в том случае, если я вдруг немного перестараюсь в предстоящем перевоспитании Владимира Никитина, и он нечаянно окажется в больнице. Хотя, я совсем не исключал и того варианта, что в итоге в больнице вместо Никитина могу оказаться я.