В этот момент в меня вдруг снова впилась Иркина рука.
— Очуметь! Круто мы их? Вот уроды! Пусть только попробуют еще раз на нас наехать, я точно все Катьке расскажу. Видели, как этот длинный испугался, когда я про участкового сказала?
Она продолжала что-то говорить, но я уже не особо слушал. Мне казалось, что Иркиному словесному потоку не будет конца. И я сдался. Руку я свою у нее пока отнимать не стал. Повернувшись к Сереге, я пожал плечами и бросил на него многозначительный взгляд, означающий что-то типа: «Ничего не поделаешь, придется эту сумасшедшую немного потерпеть». Серега с пониманием глянул в ответ и хитро улыбнулся.
Мы, не торопясь, пошли к выходу со школьного двора. Компания Иркиных подружек, весело щебеча и посмеиваясь, следовала за нами.
— Егор, слушай, а ты что вообще к нему поперся? — тихо спросила у меня Ирка. — Он же больной на всю голову, этот Кирпичев. Говорят, что в прошлом году он соседского пса вилами заколол за то, что тот ночью ему спать не давал.
— Ну я же не пес. Да и вил у него с собой не было, — усмехнулся я.
— И что, хочешь сказать, ты бы его уделал? Как Никитина?
— Насчет уделать — не знаю, но бегать от него я точно не собираюсь.
— Обалдеть! Смирнов, тебя что, подменили? Раньше такой хороший мальчик был. Даже мама моя тебя постоянно хвалила, в пример ставила. — И Ирка заливисто рассмеялась. — А сейчас за два дня в плохиша превратился.
— И чего тогда ты тогда с таким плохишом под ручку идешь? Мама не заругает? — съерничал я в ответ.
— А мне хорошие не нравятся. — И она как-то серьезно, совсем по-взрослому, посмотрела мне прямо в глаза. — А с мамой я как-нибудь сама разберусь.
Глава 23
Аркадий Михайлович Сабуров привык просыпаться рано. Больничный уклад был ему не по нраву, но в его положении, когда нога находится на вытяжке, а рука — в гипсе, выбирать особо не приходилось. И Аркадий Михайлович терпел со стойкостью бывалого фронтовика. При этом абсолютно не теряя присутствия духа.
— Живы будем — не помрем, — бурчал он себе под нос, разворачивая свежий номер «Правды».
Погруженный в чтение, он совсем не заметил, как в общую палату вошли два представительных посетителя. Шествовали они в сопровождении доктора, который по пути торопливо рассказывал про состояние и курс лечения Аркадия Михайловича.
Было заметно, что посетители слушают его разве что самым краем уха. Один из них был уже довольно стар, с густыми седыми усами, но при этом в глазах у него светился задорный огонек. Второй был весьма важным, в приличном костюме, с несколько выдающимся животом и старательно зачесанной лысиной. Чем-то эти двое были похожи, но при этом не так чтобы уж очень сильно. Хотя, если бы второй гражданин плотно занялся спортом и вернул свой прежний цветущий вид, тогда определенно можно было бы заметить их семейное сходство.
— Посмотрите-ка на него! — бодро воскликнул тот, что постарше. — Развалился, как начальник, и ухом не ведет! Аркашка! Как же это тебя угораздило, старый ты пень⁈ — И он, несмотря на несмелые предостережения доктора, полез обниматься.
Смачно поцеловав Аркадия Михайловича в обе щеки, он, наконец, отстранился и еще раз с сияющей улыбкой оглядел пациента.
— Ничего, Михалыч, мы с тобой всю войну прошли. А это все пустяки. Мы еще с тобой станцуем. — И дед задорно притопнул ногой. — Я как услышал, что ты учудил, сразу к тебе. Вот и Володьку прихватил. Помнишь его? — И он показал на своего спутника.
— Как же не помнить. Еще совсем мелким шпингалетом на руках его таскал, когда у тебя спину прихватило, — весело сверкнув глазами, ответил Аркадий Михайлович.
— Скажешь тоже, шпингалет. А теперь вон вымахал, посмотри на него. На руках уже не потаскаешь, — усмехнулся дед себе в усы, глянув в сторону сына. — Знаешь, кто он теперь, Аркашка? Первый секретарь нашего райкома. Вот оно как! Сколько лет мы с тобой не виделись? Семь или десять? А ведь в одном городе живем! Хорошо, твоя Валюшка мне вчера вечером позвонила. А то бы я ни сном ни духом.
— С чего это моя Валька тебе вдруг вздумала звонить? — внезапно нахмурился Аркадий Михайлович.
Его собеседник в ответ хрипло рассмеялся.
— Вот ведь старый пень! Из него уже песок сыпется, а он все жену свою ко мне ревнует. Эх, Аркашка, да не нужна мне твоя Валька, хоть она и первой красавицей на районе была. Ты же меня от смерти спас, товарищ ты мой! — И гость снова полез целоваться.
Отстранившись в очередной раз, он повернулся к сыну и сказал: