— Молодец, — Адам посадил её на высокий стул, — с другой стороны, ты уже самостоятельная личность, имеющая право на самовыражение… — что он несет! — Ладно. Ася тебе потом все сама объяснит.
Она наблюдала за ним с недоверчивостью.
В холодильнике были мята и лайм. Почесав в затылке, Адам залил их кипятком. Обернувшись, он обнаружил, что Ева исчезла.
Разумеется, она сидела под дверью в ванной и громко икала.
— Не переживай так, — сказал Адам, досадуя, что ему, великому гуру коучинга, никак не найти нужных слов, чтобы успокоить одну маленькую девочку. — С твоей няней все будет в порядке.
— Ничего не будет, — сердитая Ася распахнула дверь, Она была бледной, с мокрыми волосами и лицом. Ворот футболки тоже был влажным. — Посмотрите, до чего вы довели ребенка! Что это такое — икота?
Как будто Адам силой заставил свою дочь икать!
Ева поспешно обхватила руками ноги своей няни, запрокидывая голову вверх.
— Я абсолютно здорова, — объявила ей Ася, однако не взяла, по обыкновению, её на руки.
— Твой ребенок капризничает, — воскликнула Ева сердито. — Почему он такой капризный! Плохой ребенок!
Ася окинула Адама уничижительным взглядом.
— Он не капризничает, а просто растет. Представь, что ты проглотила целую планету.
— Никто не может проглотить целую планету, — возмутилась Ева.
— Я заварил лимон с мятой, — вмешался Адам, — возвращайтесь в кровать, я принесу кружку туда.
— Вот еще, — Ася осторожно отцепила от себя руки Евы и, держа её ладошки в своих, направилась к кухне. — Я умираю от голода. Хочу бутерброд с колбасой.
— В этом доме нет… колбасы, — содрогнулся Адам. — Но есть холодная отварная говядина.
— Или я хочу шаурму, — мечтательно продолжала Ася.
— Что такое шаурма? — спросила Ева.
— То, что тебе категорически запрещено, — быстро сказал Адам.
Ася открыла холодильник и душераздирающе вздохнула.
— В этом доме можно умереть с голода!
— Вас только что выворачивало наизнанку. Как вы вообще можете сейчас думать о еде? — удивился Адам.
— С вожделением!
— Сядьте за стол и не путайтесь под ногами, — велел он и, положив руки на плечи Аси, усадил её на стул. Ева немедленно вскарабакалась к ней на колени.
— Никто не может проглотить целую планету, — повторила она, растревоженная такими нелепостями.
— А я смогла. Спорим, что тебя тоже стошнит, если в твоем животе будет прыгать целая планета.
— Ваши бутерброды, — Адам поставил перед ними тарелку. Ася заглянула под листик салата, опечалилась при виде говядины и потыкала пальцем в ржаной хлеб со злаками.
— А батона нет?
Он закатил глаза.
— Я иду спать, — объявил Адам и не тронулся с места, глядя на то, как Ася вгрызается крупными зубами в бутерброд. Ему вдруг тоже захотелось есть.
— И что? На планете внутри тебя мильон мильонов людей? — с вызовом спросила Ева.
— Моя планета сама человек, — пробормотала Ася с набитым ртом.
— Хватить морочить голову моей дочери!
— Йес, сэр!
С бутербродом в руке и Евой подмышкой, Ася направилась в спальню.
— Не ешьте в кровати, — следуя за ней, наставлял её Адам. — Я не хочу спать среди крошек.
— А я вообще не понимаю, почему вы спите вместе с нами. У вас же где-то была своя спальня, — независимо ответила Ася, ловко подцепила с полки какую-то книжку и продолжила свое движение.
Адам забрал у нее и книжку, и Еву, но на бутерброд решил не покушаться.
«Кто в животике живет», — было написано на обложке.
— Ни одной приличной книжки про беременных нянь, — скорчила гримаску Ася, забираясь под одеяло.
Все еще насупленная Ева вывернулась из рук Адама и устроилась на свое место подальше от отца.
— А вы спите, — велела ему Ася, — вам уже скоро на работу вставать.
И она нацепила ему на глаза свою маску с единорогами.
Ася проснулась поздно и, не открывая глаз, пошарила по кровати, нащупывая Еву.
Не нащупала.
Села на кровати, оглядываясь.
Девочка, сосредоточенно пыхтя, пыталась натянуть на ногу носочек.
— Ты куда-то собралась, детка? — спросила её Ася.
— В Канаду, — сообщила Ева. — К маме.
— Понятно.
Чего еще было ожидать, если все утро они читали о том, как мамы растят в животе малышей? Как можно было так капитально лопухнуться?
— Тогда тебе надо собрать вещи, — заметила Ася, вставая. Она нырнула в шкаф, достала оттуда пестрый чемодан Евы, с которым она прибыла в этот дом, и положила его на кровать. — Дай-ка подумать. Что ты возмешь с собой? Это платье?
Ева молча смотрела на неё, соображая.