— А дальше? — спросила Ева.
— Дальше? — Ася чуть замялась, перестраиваясь с одной полосы на другую. Для человека с чупа-чупсом во рту она тараторила слишком уж быстро, но слегка непонятно, и Адам снова забрал леденец себе. — Капитан хотел выбросить щенка за борт, потому что он был пират и злодейский злодей, который тридцать три года творил очень злодейские дела. У него было черное обугленное, как спичка, сердце и деревянная нога. Тоже обугленная, потому что однажды он пытался украсть жар-птицу, но погорел на этом деле. Но когда капитан схватил щенка за шкирку, море вдруг взволновалось, и оттуда появилась огромная фигура.
— Кракен? — деловито уточнила Ева.
— Кто? — переспросил Адам.
— Детка не пугай папу незнакомыми словами. Он не знает про Кракена, только про Котлера. Это была огромная голубая и прозрачная собака, которая вся состояла из воды. Очень красивая. Она обрушила на злодейского злодея целое море, тогда он заплакал и пообещал, что больше так не будет. И тогда морская собака отправила капитана сажать картошку в деревне, где его черное сердце пустило сначала крошечное корешки, а потом и вовсе дало новый клубень. А щеночка морская собака бережно вынесла на берег. Это была Васина прабабка.
— А прадедка? — тут же задалась вопросом Ева.
— Приехали! — обрадовался Адам, видя, что Ася паркуется. Он выглянул в окно. — Почему танцевальная студия моей дочери находится возле киоска с мороженым?
— Потому что ребенок в моем животе подает сигнал бедствия.
— Ася, вам надо нормально завтракать, кашей!
— Ну и где я сейчас возьму кашу? — вздохнула она.
— Значит, надо вставать раньше, чтобы успеть поесть. Я оставил вам завтрак на кухонном столе.
— Детка, я тебе рассказывала сказку о мальчике, который был таким большим занудой, что сам от себя сбежал на необитаемый остров? И вот незадача: там он зазанудил себя до трехдневной икоты.
— Вы ужасно безответственная! Сама голодная, Ева голодная…
— А вы…
— Я изюм выковыряла, — неожиданно призналась Ева. — Не люблю изюм.
— Так ты позавтракала? — спросил её Адам, оборачиваясь.
Девочка кивнула.
— А Ася была в ванной. Её ребенок опять капри… рос.
Адаму стало стыдно. Ну и чего он набросился на собственную няню?
— Асенька, — подхалимски проговорил он, — давайте довезем Еву до студии, а потом я накормлю вас самым полезным и вкусным завтраком в мире.
— Хо-хо, — пробасила она, трогаясь с места. — Выберете только ресторан получше. В своей пижаме я произведу там фурор. Официанты будут рыдать, рассказывая страшные истории о тетке, которая осквернила своими тапочками храм общепита.
Адам вдруг так отчетливо представил себе эту картину, что не выдержал и расхохотался.
Самые лучшие рестораны в такое раннее время, конечно, не работали, но и в семейном кафе Ася тоже отлично выглядела.
Адам никогда прежде не видел, чтобы кто-то шаркал пушистыми шлепками с таким царственным величием.
— Какая у нас разница во времени с Канадой? — спросила Ася, прикончив омлет и примериваясь к сырникам.
— Там сейчас два часа ночи.
— Ладно. Позвоним туда вечером.
— А если она заберет Еву? — спросил Адам.
— Значит, ваша дочь вырастет в Канаде, что тоже неплохо. Послушайте, вы всегда будете отцом этой девочки, где бы вы ни находились. Это ни за что не изменится. Не будьте уже таким эгоистом.
— Нельзя пихать ребенка туда-сюда, как посылку, — возмутился Адам.
— Эти взрослые, — кивнула Ася, — вечно творят всякую ерунду. Ужасно сложно с ними иметь дело. То ли дело дети.
Щенок Вася согласно тявкнула, нетерпеливо ерзая на прикрученном к стулу поводке.
— Неужели вам самой не жаль будет расстаться с Евой? — настаивал на своем Адам, не постигающий глубин её спокойствия.
— Ужасно жаль, — живо откликнулась Ася. — Но ведь, может, еще и не придется. Мы, повелители времени, никогда не расстраиваемся из-за того, чего еще не случилось. Смотрите, — она нарисовала линию вилкой на сметане, — важно четко понимать, на какой пространственно-временной точке ты находишься. Мы здесь. Завтракаем. Разговариваем. У нас все просто отлично. Теперь, — она нарисовала из этой точки несколько новых линий, которые разбегались в разные стороны. — Расставание с Евой на этой линии. На этой линии — мы печем оладушки на Рождество. На этой — далеки уничтожили нашу планету. На этой точке — ваша бывшая вернулась на родину, и теперь у вас совместная опека. Но мы пока здесь, — она снова ткнула вилкой на первую точку, — а этого всего, — Ася перечеркнула остальные линии, — еще нет. Так почему мы должны страдать от того, чего нет? Не лучше ли просто заказать десерт?