Музыка.
Рождаясь из тишины, она становится все сильней и тревожней. Закрыв лицо руками, входит С е н ь к а, падает, зарываясь лицом в землю. Со всех сторон вошли встревоженные ц ы г а н е, столпились вокруг него.
Л у ш к а (тихо). Сеня, где… Илья?
Сенька сел, обхватил голову руками.
Сеня… почему ты… один?
С е н ь к а. Ширяевские подняли Илью на вилы… Успел только крикнуть: «Беги!» (Снова упал и колотит кулаками землю.)
Все стоят неподвижно.
Лушка идет к шатру. Цыгане расступаются перед ней.
Т о л к у н. Что ж теперь горевать… Илья сам на свой крест напросился.
А к и м. Ты — не напросишься. Ни ради нас, ни ради чего другого…
Г л а ш к а (подошла к Анисиму). Уйди… Я сейчас не в себе. Видела я таких, как ты… Там, в Звонцах! Уйди!..
Н э ф а. Глашка! Анисим, отойди от греха.
Нэфа, Трофим и Рябчик уводят Толкуна.
Г л а ш к а (цыганам). Что делать будем? Скажите что-нибудь. Сеня! Аким!
А к и м. Дай, дочка, опомниться.
Г л а ш к а. И я бы хотела опомниться, так некогда уже.
Все молча расходятся. Глашка осталась одна. Гаснет свет. В другой точке сцены возникает свет. В нем Т о л к у н, Н э ф а, Т р о ф и м и Р я б ч и к.
Т р о ф и м (шепчет). По всему лесу сучья трещат… Осиновские за комиссаром охотятся…
Т о л к у н. Все беды — от него. Илью сгубил, теперь уже нам самим надо шкуры спасать. (Рябчику.) Другого выхода нет! Васька, беги… Шепни осиновским… Но пусть Глашку, слышишь, Глашку и табор не трогают. Пусть с той семейкой считаются.
Н э ф а (схватила Рябчика за руку). Не вздумай идти! Прокляну! (Анисиму.) Вам этого никогда не забудут и никогда не простят!
А н и с и м (задыхаясь от бешенства). А я?! Я должен все им прощать? Лишили всего!.. Душу и ту вот так, в кулаке зажали! Беги, Васька, пока они сами сюда не пришли. (Нэфе.) А ты язык прикуси! (Наступает на Нэфу.)
Н э ф а (со страхом глядит на Анисима). Анисим… Анисим!
Т о л к у н. Заройся в кибитке и сиди как мышь. Не то…
Нэфа ушла. Рябчик скрылся. Гаснет свет.
В темноте послышалась песня. Возникает луч прожектора.
В луче Г л а ш к а, одна. Она поет.
Песня, драматическая, поддерживаемая хором.
Местным светом высвечивается Кожин. Тихонько, стараясь, чтобы Глашка не заметила, забирает саблю, револьвер, еле поднимается и пытается незаметно уйти. Глашка заметила, бросилась к нему.
К о ж и н. Я сам… сам… (Отстранил Глашку, упал, ползет, вскоре замирает.)
Г л а ш к а (подобрала саблю, револьвер). Аким! Сенька!.. (Сует саблю под перину.) Уложите его в кибитку.
А к и м. Какую кибитку? А кони?
Г л а ш к а. Запрягусь сама. Подыхать буду — увезу.
С е н ь к а. Перестань, унесем на себе.
А к и м. Через болото уходите.
Кожина уносят.
Глашка торопливо одевается.
С е н ь к а. Догоняй. Тропа у кривой сосны. Знаешь?
Г л а ш к а. Знаю. (Отдает револьвер Сеньке.) Беги.
Сенька убежал.
Музыка.
Глашка накинула платок, оглянулась, побежала вслед за Сенькой. Внезапно в разных точках сцены возникли К а м а р д и н, Б е л я в и н, Р у б и н, Х о р е к, Ф е д о р и д в а - т р и м я т е ж н и к а. Глашка замерла. Появились согнанные кем-то в центр круга ц ы г а н е. Чуть в стороне стоят Т о л к у н, Р я б ч и к, Т р о ф и м и Н э ф а.
К а м а р д и н (не торопясь, подходит к Глашке, пристально смотрит на нее, потом уверенно идет к шатру, заглядывает в него. Не найдя никого, бросает взгляд на Толкуна, вновь возвращается к Глашке). Ну вот и встретились, Глафира Анисимовна! А где товарищ Кожин? Комиссар Кожин?!
Глашка обвела взглядом цыган, остановилась на группе Толкуна.
Глашка, улыбаясь, пожала плечами.