Ехали цыгане... [Пьесы]

Ну да, понятно. Его здесь нет, не было и не могло быть. Так?!

Г л а ш к а. Я думала, Аркадий Александрович, вы зашли к нам… в гости.

К а м а р д и н. В гости?! (Усмехаясь.) Самообладание у вас завидное. Улыбаетесь… Я вижу, наш приход вас очень позабавил? Что ж, Глафира Анисимовна, я тоже люблю и умею забавляться. Принимайте гостей! Прошу!..

Г л а ш к а. Привечать вас нечем, не осудите. Одно есть, наше, цыганское. (Поискала глазами Рубина, увидела, подошла к нему.) Уж я для тебя, гусарик, спляшу! Как в тот день, у Егора Ивановича. Ромалэ! Баган! Для дорогих гостей!..

Музыка. Танец Глашки.

Танцуя, Глашка старается вовлечь табор в пляску. Постепенно пляшут все цыгане. Во время пляски в таборе — обыск. Летят в воздух подушки, узлы, перины, платки, шали…

Пляска.

Х о р е к (подходит к шатру Акима, выбрасывает подушки, тряпье, поднимает перину, кричит). Тихо! Тихо!..

Разом все затихло.

Господин капитан. Вот!..

К а м а р д и н (подошел к шатру, нагнулся, поднял саблю). Чья?! (Глашке.) Ваша собственная или вашего отца?..

Х о р е к. Кожина! Эту саблю все наши приметили.

К а м а р д и н (Глашке). Будете отрицать? Божиться?..

Г л а ш к а. Нет.

К а м а р д и н. Превосходно. Где он?

Г л а ш к а (крестится). Теперь уж, слава богу, далеко. Упустили, Аркадий Александрович, пока я плясала, он… На Кожина смерти — нет! Он и через двести, триста лет будет жить. А вы?! От вас и памяти не останется…

Взбешенный Камардин выхватывает револьвер.

Р у б и н. Аркадий Александрович! Умоляю вас… Она же…

К а м а р д и н (резко). Господин поручик, командую здесь я! (Протягивает Рубину револьвер.)

Рубин стоит.

Владислав Николаевич…

Р у б и н (резко). Избавьте меня от этого… Я боевой командир, а не…

К а м а р д и н. Прекратите, поручик! Приказываю вам…

Т о л к у н (бросается к Камардину). Господин офицер, я же просил вас… Вы обещали… Я понадеялся…

К а м а р д и н. Уберите всех!

Н э ф а (падает в ноги Камардину). Не губите…

К а м а р д и н. Гоните всех! Всех!

Хорек, Белявин. Федор, часть мятежников гонят цыган. Толкун и Нэфа выкрикивают: «Обещали! Помилуйте!..»

(Сухо.) Поручик, вы обязаны. Я должен знать, быть уверен, с кем я? И кто — вы?

Г л а ш к а (Рубину). Чего стоишь? Приказали тебе!

Рубин нерешительно подходит к Камардину, берет у него револьвер, колеблется.

Пошли, гусарик. (Идет в глубину сцены.)

Рубин и Камардин следуют за ней.

Постепенно гаснет свет. Выстрел. Музыка. Нарастает свет прожектора. В его узком луче — Глашка. Она стоит спиной к зрителю, широко раскинув руки. Барабанная дробь. В луче света возникают  ш е с т е р к а  и  А л е х а. Рядом — И л ь я. Все смотрят на Глашку. Глашка оборачивается и медленно подходит к шестерке. Она пробирается между ними, становится рядом с Ильей и — замирает.

Появляется  П о э т. Подходит к девятке расстрелянных.

П о э т.

Мы тем гордимся, что в двадцатый век
На той земле, где дни не дни, а даты,
В семнадцатом родился человек —
С пожизненною метрикой солдата.
Гордимся мы, быть может, даже тем,
Что не написано о нас поэм.
И только ты, далекий правнук мой,
Поймешь, что рамка с черною каймой
Нам будет так узка и так мала,
Что выйдем мы из бронзы и стекла,
Проступим солью, каплею, росой,
На звездном небе — светлой полосой!

Музыка и хор нарастают.

На финальном аккорде закрывается занавес.

К о н е ц

ЛЮБОВЬ И СКРИПКА Пьеса-сказка в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

С а б и — старая цыганка, рассказчица.

Г е й з о — скрипач, лаутари.

М а р г и т к а — девушка-цыганка.

Л а й е ш — отец Маргитки.

Б а р о  В а й д а  — древний цыган, советчик и судья таборных цыган, кочующих по Венгрии.

Ц а р и ц а  г о р.

Т а б о р н ы е  ц ы г а н е: ж е н и х и, м у з ы к а н т ы, с т а р и к и, м о л о д е ж ь.