На сцене — костер. Поздний вечер в степи. Возле костра — С а б и и д е в у ш к и - ц ы г а н к и.
Музыкальное вступление.
Соло скрипки.
Венгерская мелодия.
С а б и. Хорошо играет скрипач, хорошо!.. Много я на своем веку слышала цыган-скрипачей!.. Но такого, как лаутари Гейзо!.. Э-э-э! Может, вот еще Бибари или Бела Радич были ему под стать!.. Хотя что ж! Ведь сама Царица гор наворожила Гейзо быть скрипачом!..
Г о л о с. Царица гор?!
С а б и. Да, да, Царица гор.
В т о р о й г о л о с. Бабушка Саби!..
С а б и. Ну что — бабушка Саби?! Улыбаетесь?! Не верите?… Вот ведь какие! А вы сперва послушайте, как да что было, может, и перестанете улыбаться! Эй, кто там ближе к костру? Подбросьте сучьев!..
Звуки скрипки постепенно замолкают.
…В ту ночь, когда скрипач Гейзо только появился на свет, наш табор сейчас уже не помню почему, кажется из-за коней, застрял в горах… Мать Гейзо — ох и бедовая была цыганка! — вышла из шатра с новорожденным, повернулась лицом к горам, подняла вот так, над головой, малыша и крикнула:
Г о л о с м а т е р и. Э-гей, Царица гор! У меня родился сын!.. Я назвала его Гейзо!.. Будь ему крестной матерью! Э-гей, Царица гор! Слышишь?..
С а б и. И не успело эхо разнести эту весть по горам, как вдруг буря завыла в скалах…
Г о л о с Ц а р и ц ы г о р. …Слы-ы-шу-у!
С а б и. Захрипели, заржали в тревоге кони, заскулили собаки. И тут же за шатрами мы увидели Царицу гор! Да-да!.. Огромная, как скала, она нависла над кибитками и глядела на нас… неподвижными золотыми глазами…
Ц а р и ц а г о р. Я, Царица гор, могла бы осыпать перину Гейзо золотом, дорогими каменьями, но они украшают только тело человека, а не душу!.. Я подарю крестнику…
С а б и. И тут Царица гор сгинула. Только на том месте, где она стояла, как стая ворон, закружились сухие травинки. После, когда мать Гейзо вошла в шатер, на перине, возле пеленок, лежала старая цыганская скрипка!..
И Гейзо полюбил скрипку!.. С трех лет он стал пиликать на ней, с пяти лет — уже играл все цыганские песни, а годам к семи сам стал выдумывать музыку… Но вот пришло время, когда под носом у Гейзо стали пробиваться усы… Красивым его нельзя было назвать, но когда Гейзо брал в руки скрипку — вот тогда он становился настоящим красавцем… Стройным, высоким… И весь изнутри светился, словно облако, в котором укрылась полная луна! И много черных девичьих глаз тайком следили за ним из шатров, но напрасно!.. Гейзо любил свою скрипку! Только одну скрипку!..
Как-то, в ту пору, когда во всех селах, пригородах давят виноград и рекой льется молодое вино, услышали мы от одного цыгана на ярмарке, что Баро Вайда — это старший над всеми нашими таборами — созывает всех цыган на берег Тиссы, к большим виноградникам…
Музыка походная.
Шум, выкрики, рев медведя, песня.
Дэвлалэ!.. Сколько ж там собралось цыган всяких: лудильщиков, кузнецов, музыкантов, тех, что делают браслеты, гребешки, кольца… Костры, словно огненные маки, расцвели по всей степи!.. А шатров, шатров! Будто стая лебедей осела по берегу Тиссы!..
Плясовая музыка.
Три дня цыгане пели, плясали, хвастались конями, менялись трубками, но вот на четвертый день, в час, когда распаренное солнце присело на макушки дальних садов, вышел на середину костров Баро Вайда, поднял старый узловатый посох с тяжелым серебряным набалдашником, и стало тихо, тихо…
В а й д а. Я обошел все таборы и видел, как поют, пляшут и веселятся у костров девушки-цыганки… Но я не видел среди них дочери Лайеша!.. Я не видел Маргитки! Цыгане говорят, что Лайеш прячет Маргитку в своем шатре. Правда ли это, Лайеш?!
Л а й е ш. Я запретил своей дочери появляться перед цыганами.
В а й д а. Почему?!
Л а й е ш. Это не приведет к добру.
В а й д а. Говори ясней, Лайеш! И так, чтобы все цыгане слышали.
Л а й е ш. Когда Маргитка веселится с подругами и ее видят все, мне долго после приходится уговаривать молодых цыган не ссориться, не хвататься из-за Маргитки за кнуты, за ножи.
В а й д а. Маргитка — красива, даже слишком! Я не знаю, кто дал ей эту красоту — бог или дьявол!.. Она может принести любому из нас счастье или горе!
Л а й е ш. Поэтому я и велю ей сидеть в шатре.
В а й д а. Подумай, Лайеш, если бы мы все сейчас, вдруг, узнали, что под тем большим камнем зарыта золотая трубка, осыпанная алмазами, что бы мы стали делать?! Разве не схватили бы лопаты и не кинулись рыть землю под камнем!