В сумке что-то дрогнуло. Незаметно, едва ощутимо — словно лёгкий внутренний толчок. Как вибрация не мышцы, а материи. Он замер.
Артефакт. Он начал пульсировать. Не светом. Не звуком. Внутренне. Словно принял сигнал — и начал отдавать его обратно.
Он не доставал его. Не трогал. Просто сидел у костра и чувствовал, как внутри сумки нечто древнее, забытое, снова вступило в игру.
Он выдохнул. Спокойно. Почти облегчённо.
«Значит… правда…».
Он не знал, к кому обращается. Или знал. Но всё равно сказал это про себя. Без голоса. Без интонации. Просто — как факт, который больше нельзя игнорировать.
И внутри — пришло ощущение. Спокойное. Тяжёлое. Как если бы кто-то огромный наконец открыл глаза.
Теперь всё будет иначе. Он чувствовал это каждой костью.
— Значит, ты проснулся, — сказал он тихо. — Я уже думал, что ты умер окончательно.
Кристалл не ответил. Но не нужно было. Это не был диалог. Это был контакт.
— Он жив… — пробормотал он. — Не просто жив. Он принял. Значит, кто-то… достойный. Или безрассудный. Хотя...
Он замолчал, глядя в костёр.
— Пожалуй, стоит посмотреть. Хотя бы издалека.
Он поднялся, стряхнул пепел с колен, накинул на плечи плащ. Издали — отшельник. Бородатый, крепкий, молчаливый. Говорит с костром, смеётся в лицо ветру. Но в движениях — точность. В осанке — привычка командира. В глазах — что-то старое, тяжёлое.
Он пошёл вглубь Диких Земель. Туда, где начиналась его собственная легенда — и могла закончиться чужая.
А может — начаться.
Ведь время работает на тех, кто умеет ждать.
Глава 5 1625 лет
Блядь. Ну конечно. Как всегда — именно в тот момент, когда я почти узнал что-то важное... кто-то, сука, должен был постучать.
Яков посмотрел на меня уже совсем другим лицом. Как он быстро изменился — как актёр. В его взгляде читалось то ли предупреждение, то ли просьба не открывать рот. Это был первый раз, когда я понял: говорить можно не словами. Достаточно взгляда.
— Войдите, — сказал он спокойно, размеренно.
Дверь открылась мягко, без скрипа. Не полностью — сначала появилось лицо парня, затем он вошёл целиком.
Я не сразу его узнал. Но потом — вспышка. То ли боли, то ли чего-то другого. Так срабатывала память прошлого владельца. Щелчок. И я понял, кто передо мной. "Вам спасибо, что приняли меня, и помогли тогда." Это он говорил. Тогда, в другом моменте, в другой жизни. Точнее, в другой сцене моего существования. Но это было. Уже было.
И тут же всплыли чувства парня, который занимал это тело до меня. Он тогда прощался. Не со мной. С ним. С тем, кем я стал — по ошибке или по замыслу.
Сергей не повёл и бровью, увидев меня. Будто знал, что я приду в себя. Хотя в прошлый раз прощался — не со мной. Может, просто поверил Якову. Вспомнился разговор охранников — тогда один из них сказал, что Яков уверен: всё будет в порядке.
Я был уверен: через час весь дом узнает, что я очнулся. Что Яков со мной уже говорит.
Он сделал шаг вперёд, вытянул руку — и я увидел чёрный плотный конверт с официальной печатью.
Я заметил, как у него чуть дрогнуло лицо — впервые. Он посмотрел сначала на меня, потом на Якова, потом снова на конверт.
— Господин Яков... ваше благородие... — сказал он, немного замявшись. — Тут письмо. Только для главы рода... или его заместителя.
Он явно не знал, кому именно его вручать. Я только очнулся — формально глава. Но Яков стоял рядом — как заместитель, и, похоже, куда более функциональный. Сергей не решался пойти дальше.
Яков, не растерялся. Спокойно шагнул вперёд, взял письмо и коротко сказал:
— Спасибо, Сергей. Можешь идти. Мы разберёмся.
Он кивнул, развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. Яков подошёл, закрыл её полностью и лишь тогда снова посмотрел на меня.
Я перевёл взгляд на конверт. Он был чёрный, плотный, с серебряной печатью и... с тонкими струнами Эхо, проходящими по краю. Они были слабыми, но настоящими. Не маг-носитель, конечно, но и не простая бумажка. Четвёртый ранг, не меньше. Что за хрень может быть внутри?
— Это что за конверт, Яков? — спросил я, как и полагается человеку, который стал вундеркиндом не от скуки, а от желания всё знать.
Он повернулся, и я сразу заметил: лицо изменилось. Когда он смотрел на Сергея, это был тот самый добрый дворецкий — мягкий, вежливый, почти тёплый. А сейчас — снова тот, кто разговаривал со мной всё это время. Сосредоточенный, собранный, с тем самым взглядом смотрел на меня как не на господина — как на задачу, которую нужно решить. Актёр, собака такая, снова переобулся в полёте.