Ведьма сказала им, что они — подкидыши, и каждый день напоминала, что девочки живут у нее из милости и должны быть благодарны.
Но благодарить ее оказалось трудно.
В домике было сыро и все разваливалось. Ведьма ни разу даже соломенную кровлю не подновила. Сестры ходили в обносках. А главное, ведьма их не любила. Относилась к ним так же равнодушно, как к речным камешкам. Зато работать заставляла от зари до зари. Сестры мели пол, носили хворост, стирали и готовили.
Представьте, как обленилась ведьма!
В грустной жизни сестер было только два утешения. Первое — пение. У них у всех были разные голоса: у первой — словно птица щебечет; у второй — словно ручей журчит; у третьей — словно ветер насвистывает в ветвях деревьев. Когда они пели, голоса их сливались вместе так чудесно, что все лесные жители, от фей до троллей, замирали, слушали и дивились. Даже ведьма признавала их талант и завидовала. В насмешку она называла их разными музыкальными инструментами. Излюбленное прозвище у нее было «мои маленькие пикколо»[3].
Кроме того, сестры служили утешением друг другу. Каждый вечер, когда они укладывались спать на соломенных тюфяках и сквозь дыры в крыше разглядывали ночное небо, Айнс, как молитву, повторяла пророчество:
Потом они по очереди пели песню о пташках, которым так легко улететь из леса. Айнс, Цвай и Драй все еще надеялись, что и они когда-нибудь смогут уйти отсюда. Они мечтали об уютном доме и любящих родных, которые станут звать их по именам, а не по номерам.
Шли годы. Брат короля, его главный соперник, умер молодым. Все королевские хитрости оказались напрасны, но король все равно хранил свою ужасную тайну и никому не рассказывал, что приказал бросить своих дочерей в лесу. Когда принц достиг совершеннолетия, король заболел и отрекся от престола. Королевство готовилось пышно отпраздновать коронацию его сына. Только король до нее не дожил.
На праздник во дворец пригласили всех подданных, и молодой король объявил, что готов побеседовать с каждым. Когда пришла очередь повитухи приблизиться к трону, она вдруг поняла, что больше незачем хранить молчание. Она открыла правду королю и его матушке. Как они обрадовались!
Молодой король немедленно отправил повитуху за своими сестрами.
И снова добрая женщина отправилась в чащу, к домику ведьмы.
Айнс бросилась ей навстречу и спросила:
— Ты принесла нам еще одну сестричку?
Повитуха улыбнулась.
— Ах, дитя, я принесла гораздо больше!
Узнав новости, Айнс, Цвай и Драй крепко обнялись и расплакались от счастья. Сбылась их заветная мечта! Теперь у них есть дом, семья, да к тому же они — принцессы!
Увидела ведьма, что они собрались уходить, и пришла в ярость. Взмахнула она руками, так что лесная чаща содрогнулась от ее злобы. Указала ведьма пальцем на трех сестер и крикнула:
— Неблагодарные! Хотите меня покинуть — после всего, что я для вас сделала? Я вам жизнь спасла! Где бы вы сейчас были, если бы не я? Давным-давно умерли, вот что! Хотите свободы — придется за нее заплатить. Посмотрим, как вам понравится плата, мои маленькие пикколо!
Снова ведьма взмахнула руками и произнесла нараспев заклинание:
Налетел, завыл ураган, подхватил и ведьму, и повитуху, и домик, и все, что в нем было — до последней чайной чашки, и унес в иное время, иное пространство.
А когда все успокоилось, Айнс, Цвай и Драй оказались в чем были на поляне, усеянной валунами и древесными пнями и окруженной плотной стеной деревьев, в странном мире, где солнце всходило и заходило, но время стояло на месте.
Отто поднял голову и посмотрел на одну сестру, потом на вторую, потом на третью.
Айнс вытерла слезинку со щеки.
— Всё это правда!
— Что же дальше с нами будет? — спросила Цвай. — Читай, пожалуйста!
— Встретимся мы с матушкой и с братом? — спросила Драй.
Отто перевернул страницу.
На ней не было ни слова.
Отто пролистал книгу до конца, но все страницы были пустые. Только чистый пергамент без единой буковки.
— Тут недописано, — сказал Отто. — Нет ни конца, ни середины.
— Потому что в нашей жизни пока еще ничего больше не случилось, — сказала Айнс. — Мы так и сидим здесь, как бесполезные игрушки, навеки связанные.
— А что означает заклинание? — спросил Отто.
— Она звала нас «маленькими пикколо», — сказала Цвай. — И чтобы заклятье было труднее снять, придумала такое условие — наши души могут выйти из круга деревьев, только если их заключить в деревянный духовой музыкальный инструмент. В руках вестника.
Сестры заметно приуныли.
— Если б я мог вернуться домой, я бы вам помог, — предложил Отто.
— У тебя есть музыкальный инструмент? — спросила Айнс.
— Фагот? — спросила Цвай.
— Или гобой? — подхватила Драй.
Отто покачал головой.
— У меня только вот что есть… — Он принялся разворачивать рукав рубашки, закатанный выше локтя. — Когда я утром покупал книгу, цыганка заставила меня взять еще и это и даже ни пфеннига лишнего не запросила.
Он показал сестрам губную гармонику.
Глаза у них так и засияли.
— Губная гармоника! — воскликнула Айнс.
Цвай подошла ближе:
— Если ты нам позволишь на ней сыграть, мы поможем тебе найти дорогу домой.
Драй тронула его за руку:
— А ты пообещай, что, когда настанет время, ты передашь гармонику другому. Только тогда и не раньше начнется наше странствие, чтобы спасти чью-то душу от неминуемой гибели.
Айнс кивнула.
— Это наша единственная надежда избавиться от заклятья!
— Обещаю, — сказал Отто, потому что ему очень хотелось вернуться домой. — А как я узнаю, когда и кому…
Три сестры обступили его и прошептали:
— Ты поймешь.
Отто протянул гармонику старшей сестре.
Айнс сыграла короткую мелодию и, отняв гармонику от губ, передала второй сестре.
Цвай сыграла другую мелодию, и пока она играла, Отто слышал обе мелодии одновременно. Цвай отдала гармонику Драй, и та сыграла еще одну песню.
— Так не бывает! — сказал Отто. — Я слышу три мелодии сразу!
— Так бывает, — улыбаясь, ответили сестры.
Небо потемнело. Надвигалась ночь.
— Как мне найти дорогу? — прошептал Отто. — Я боюсь темноты.
Айнс выпрямилась во весь рост и произнесла: