Коннор уже готов ответить «да», я это чувствую. Но подавляет порыв и говорит «нет».
Краткие односложные ответы. Вечер обещает быть долгим.
Из коридора, зевая, появляется Ланни:
– Пахнет вкусно, мам.
– Спасибо. Раз уж ты здесь, нарежь помидоры, – я киваю в сторону разделочной доски, где уже лежат приготовленные овощи. Ланни раздраженно фыркает.
– Я же вчера резала. Разве сегодня не очередь Коннора?
– Врунья, – тут же взвивается он. – Это я вчера резал; просто ты такая пустоголовая, что забыла.
– Пустоголовая? – Ланни со звоном швыряет нож на стол. К счастью, не острием. – Врунья?
Я замечаю, что «пустоголовая» оскорбляет ее сильнее, но не вмешиваюсь. Коннор резко поднимает голову. Его глаза… на долю секунды я замираю: глаза сына никогда не были так похожи на глаза его отца.
В них ярость, и это пугает.
Потом Коннор моргает, ярость исчезает, и он снова становится моим сыном. Моим и Сэма, а не Мэлвина Ройяла. Решаю не зацикливаться на этом: наверное, просто померещилось.
– Прекрати ныть по любому поводу, – советует Коннор сестре. – Ничего, не переломаешь свои пальчики, если нарежешь овощи.
– Мам, разве мы не должны распределять домашние обязанности? – Ланни просто не может не втянуть меня в свои разборки. – Коннор и мусор вчера не вынес. Я вынесла. Он становится такой ленивой задницей…
Я поднимаю руку:
– Домашние обязанности распределяются поровну. Между прочим, Сэму пришлось резать лук, потому что тебя не оказалось поблизости. Так что ты там говорила?..
Ланни молча продолжает резать помидоры, бормоча «он превращается в избалованного принца, а ты этого даже не замечаешь».
Ее слова тревожат меня. Может, дочь права? Неужели Коннор становится высокомерным избалованным парнем, чего я всегда боялась?
– Слушайте, давай просто закончим с ужином. – Сэм, как всегда, выбирает правильный тон – спокойный, справедливый, разумный. – Я знаю, все проголодались. Все станет гораздо лучше на сытый желудок.
Коннор презрительно фыркает, по-прежнему уткнувшись в телефон.
– Видишь? – одними губами шепчет Ланни, повернувшись ко мне.
Я не реагирую, а напоминаю себе: нужно быть благодарной судьбе за то, что худшее, с чем сейчас приходится сталкиваться, – это подростковые ссоры. Стычки брата и сестры куда лучше кровожадных психопатов. Заканчиваю с говяжьим фаршем и отодвигаю в сторону, чтобы приготовить рис. Кто-то должен заниматься ужином.
И ужин проходит на удивление замечательно. Буррито восхитительны, соус достаточно острый и во рту приятно жжет, а хорошее настроение Сэма побуждает Ланни (а под конец и Коннора) улыбаться и болтать.
Дочь рассказывает о поездке на будущие выходные в Рейнский университет. Она предвкушает ее уже несколько месяцев: Ланни вместе с первокурсницей будет ходить на занятия и ночевать в общежитии. Это полноценный опыт учебы в колледже. Мне приходится постоянно сдерживаться, чтобы не сказать ей: она не сможет поехать. Внутри все сжимается при мысли, что дочь окажется далеко от меня, одна. Несколько раз я подумывала забронировать номер в отеле в соседнем городе – вдруг что-то случится. Но приходится напоминать себе: Ланни почти взрослая. Ей нужно научиться жить самостоятельно. Если я не смогу смириться с мыслью, что она уедет на выходные, то ни за что не смирюсь, если она решит отправиться туда после окончания школы. Но нельзя позволять своему страху мешать будущему Ланни. Это нечестно по отношению к ней. Она умная и сильная. Нужно верить, что я правильно воспитала и подготовила ее.
Когда приходит очередь Коннора рассказать, как прошел день, его ответ получается чуть длиннее обычного. Не «все нормально», а «сегодня нам несли какую-то чушь про изменение климата».
Я едва не давлюсь чаем со льдом:
– Что-что?
– Мы начали новый раздел по окружающей среде, и учитель говорил про изменение климата, как все ужасно… бла-бла-бла, бла-бла-бла. Но на самом деле вся эта статистика фальшивая. Ситуация совсем не такая критическая. Они просто выдумывают, чтобы всех контролировать.
Я на секунду теряю дар речи.
Ланни закатывает глаза, и Коннор, естественно, сразу ощетинивается:
– Нет, серьезно. Могу показать сайты, где это доказано. Мне Кевин показал.
Отставляю стакан, пытаясь придумать ответ, который не выведет сына из себя. На языке вертится, что Кевин несет чушь и не знает, о чем говорит. Но тогда Коннор точно начнет огрызаться, а это делу не поможет.
– Дорогой, – говорю я вместо этого, – что бы Кевин тебе ни показал, есть куча материалов, доказывающих обратное. Не ограничивайся одним источником и не верь всему, что написано. Уж ты-то должен знать. Если б ты поверил Мэлвину…