Пэтти сжимает мою ладонь, возвращая в настоящее.
– Спасибо, – шепчет она, убирает руку и вытирает глаза, прежде чем вздохнуть и изобразить вежливую улыбку. – А теперь могу я предложить вам чай со льдом?
Переход резкий, но, похоже, необходимый. Переключиться на привычное южное гостеприимство – единственный способ не рухнуть в бездну боли. Пэтти явно нужно побыть одной, чтобы прийти в себя, и я киваю.
– Было бы чудесно, спасибо.
Пока она достает из холодильника стаканы и кувшин, я вынимаю свои папки и блокнот. И беру свой телефон.
– Не возражаете, если я включу диктофон? Мне легче работать, когда не нужно записывать, и я могу сосредоточиться на вашем рассказе.
Я умалчиваю, что это к тому же позволяет мне сосредоточиться на людях, на их манере разговора. Сразу заметно, если они нервничают или путаются в показаниях.
Клифф кивает, а Пэтти ставит перед нами стаканы. Из вежливости делаю глоток и приступаю.
– Итак, – обращаюсь я к обоим, – расскажите, что произошло.
Знаю, что они повторяли эту историю тысячу раз и никогда не перестанут переживать ее заново. В этот момент я задумываюсь, насколько сильна до сих пор эмоциональная связь между словами и описываемым ими событием. Или теперь это просто слова?
– Утро было самым обычным, – начинает Пэтти. – Кажется, Джульетта встала немного пораньше, но, в общем, ничего особенного. Она собиралась встретиться с подругами, как почти каждый день.
– Какой у нее распорядок дня? Она принимает душ по утрам? Красится? Выбирает, что надеть?
Губы Пэтти подергиваются в отдаленном намеке на улыбку.
– Да уж, не приведи господь… Сорок пять минут на душ, еще тридцать на прическу. Она уделяет внимание каждой мелочи, понимаете? Заколки, очки от солнца, туфли, побрякушки… Всегда собирается так, будто сегодня у нее фотосессия для «Вог».
Конечно, я видела ее фотографии – тысячи селфи, и одиночные и групповые. Джульетта обожает «Инстаграм», «Вотсап» и «ТикТок». У федералов целая папка с ее снимками из соцсетей. Я бегло просмотрела их, но собираюсь привлечь Ви и Коннора. У Коннора одна точка зрения, у Ви другая.
– Она завтракала?
– Только апельсиновым соком, – отвечает Пэтти.
– Ей утром звонили? Присылали сообщения?
Пэтти закатывает глаза.
– Господи, да ей все время шлют. – Она издает звук, отдаленно напоминающий смех. – Наверное, не один десяток до того, как она вышла из дома.
– Кто ушел из дома первым?
Пэтти ненадолго замолкает: вопрос неожиданный.
– Клифф ушел на работу. А Джульетта – почти сразу после него, минут через пять.
– Пешком? На велосипеде? Или ее кто-то подвез?
– Пешком. Ей нужно было на другой конец улицы, встретиться с подругами.
Пока что показания не отличаются от тех, что я уже читала. Словно запись, повторяющаяся один в один.
Затем Пэтти добавляет:
– Я вытирала посуду. Потом подошла к двери. Джульетта прошла по улице и встретилась с Мэнди и Уиллой. Сама не знаю, зачем я решила посмотреть. Просто так.
– Что-нибудь показалось вам странным? – продолжаю расспросы. – Девушки ни на кого не смотрели? Кто-нибудь вел себя необычно?
Она качает головой:
– Нет. Все как обычно. Они повернули за угол. А потом все вернулись домой, кроме Джульетты…
На мгновение ее глаза затуманиваются, и я знаю, что именно она представляет: как Джульетта выходит из-за угла в конце квартала, улыбается и возвращается в ее жизнь, словно никогда не исчезала. Эта фантазия помогает Пэтти не пасть духом. Но мне придется разрушить эту фантазию.
– Когда вы забеспокоились? Почему решили проверить, как она?
– Около четырех я послала ей сообщение, чтобы она забрала в аптеке лекарства для меня, – говорит Пэтти. – Она должна была вернуться домой не позднее семи, но не пришла, и я стала звонить ее подругам. И Мэнди, и Уилла ответили, что Джульетта бросила их и уехала с каким-то своим знакомым парнем примерно в полшестого. С тех пор они ее не видели.
В дверь осторожно стучат. Я вздрагиваю с опаской: вдруг это Коннор или Ви. Клифф встает, чтобы открыть. Когда он возвращается, за ним идет девушка лет пятнадцати-шестнадцати – с белой кожей, с длинными блестящими черными волосами, которые лежат так ровно, словно она их только что пригладила. Подростком я всегда завидовала таким волосам. Увидев меня, гостья нервно теребит пальцы.