Кроме того, выходя онлайн, Керен читала письма от родителей и сестры. Вот и весь спектр ее присутствия в Интернете.
Она старалась расцветить письма родственникам и всегда прикладывала фотографии достопримечательностей и мест, которые посетила. Она всегда надеялась, что какое-нибудь место пробудит в них искру любопытства. В ответных письмах родители и сестра подробно писали о своей жизни, которая почти не менялась с тех пор, как Керен покинула Англию и отправилась исследовать мир. Это произошло через четыре месяца после того, как ей исполнилось восемнадцать. С тех пор прошло восемь лет. Сестру трижды повысили по службе, она вышла замуж. Они с мужем купили дом в том же городке, где жили родители.
Родственники напоминали Керен зебровых амадин, которых они разводили всю жизнь, сколько она себя помнила. Они довольствовались своим крошечным мирком и боялись всего, что находилось за его пределами. В детстве Керен жалела крошечных птичек; она считала, что они ненавидят свою, пусть и большую, клетку. Однажды, когда ей было восемь или девять лет, она открыла клетку и окно гостиной, когда никто не видел, и призывала птичек улететь. Одна села на подоконник, но дальше никто так и не улетел.
Керен всегда чувствовала себя подкидышем, кукушонком в гнезде Барриджей. Все ее близкие были довольны и счастливы в своем заточении, она же всматривалась сквозь прутья клетки и мечтала исследовать мир. В родительском доме на нее накатывала тоска.
К концу семейной жизни с Яннисом ей казалось, будто она попала в плен. Оба они угодили в ловушку.
На ее яхте имелось только одно маленькое зеркало над раковиной в крошечной ванной без окон. Только в него она могла кое-как посмотреться и понять, как выглядит. Керен редко смотрелась в зеркало, но в то утро, приняв душ и надев джинсовые шорты и ярко-красный шифоновый топ, она вдруг поняла, что с интересом рассматривает свое лицо. Яннис раньше называл ее красавицей, но Керен всегда казалось, что у нее слишком тяжелая нижняя челюсть, а нос маловат. Пожалуй, ее можно назвать хорошенькой, но не более того. Правда, ей нравились собственные глаза, темно-карие, почти одного цвета с волосами, которые она любила собирать в свободный пучок на затылке. Губы самые заурядные — не широкие, не узкие, не полные, не тонкие.
У Янниса роскошные губы, полные, чувственные, яркие от природы. В нем все красиво: голубые глаза, высокие скулы, лихо изогнутые черные брови. Густые темно-каштановые волосы, челка, которую он утром причесывал и которая неизменно падала ему на лоб к обеду или вставала дыбом, потому что он вечно поправлял ее пальцами. Крепкая шея. Благодаря высокому росту он одновременно выглядел стройным и сильным. Яннис был редкостью, мужчиной, чья красота подчеркивала, а не умаляла его мужественность. Именно его красота зачаровала ее.
Но чары всегда рассеиваются.
Пора в последний раз взглянуть ему в лицо.
Керен сделала несколько вдохов-выдохов и вышла на причал.
Яннис уже был на террасе, защищенной от восходящего солнца большой перголой, увитой и покрытой яркими цветами. Керен с наслаждением вдохнула их нежный аромат. Он ей нравился.
Яннис, одетый в мешковатые шорты песочного цвета и черную рубашку поло, встал, заметив ее приближение.
Сердце бешено забилось у нее в груди.
Он жестом пригласил ее садиться.
Она постаралась сесть как можно дальше от него. Когда она была влюблена, всегда садилась как можно ближе к нему. С каждой новой трещиной, какую давал их брак, она отодвигалась все дальше и дальше.
— Что бы ты хотела съесть? — вежливо спросил Яннис. На столе стояли кувшины с соком, водой и джезва с кофе.
— То же, что и ты. — Только в еде у них были общие вкусы. Они сходились во всем… за исключением растворимого кофе, подумала она, подавляя неожиданное желание улыбнуться, когда вспомнила его вчерашнюю гримасу.
Он подозвал к себе слугу, которого она не узнала, и быстро заговорил с ним по-гречески. Слуга скрылся за углом виллы — там находилась кухня.
Яннис налил в чашку крепкого черного кофе из джезвы и протянул ей. Она дождалась, пока он поставит чашку на стол, и только потом взяла ее и отпила глоток.
В первый раз она попробовала у Янниса кофе таким же ясным, погожим утром после их первой совместной ночи. Какой застенчивой и счастливой она была тогда! Застенчивой — потому что тогда впервые переспала с мужчиной и лишилась дара речи. Счастливой — потому что та ночь оказалась волшебной. Керен так стеснялась, что не попросила сахара и молока, которые обычно добавляла в кофе. Правда, оказалось, что сахар в кофе уже есть. Она сразу же впала от него в зависимость.