— О чем ты хотел поговорить? — спросила Керен, испугавшись того, как легко к ней возвращались воспоминания. Ей не хотелось вспоминать хорошее. Сердце еще болело.
— Давай сначала поедим. Расскажи, как ты жила последние полтора года.
— Я жила хорошо.
Он насмешливо посмотрел на нее:
— Ты заставила меня дожидаться утра, чтобы задать этот вопрос, и теперь отвечаешь просто: «Хорошо»?
— Мне подходит жизнь на море. Так лучше?
— Ты много повидала?
— Кое-что.
— Не скучала по суше?
— Нет.
— Ты немногословна.
— Я согласилась поговорить с тобой о том, что ты не хочешь обсуждать через адвокатов. На светскую беседу я согласия не давала.
— По-моему, наш разговор похож на то, как учатся ходить. Начинают с маленьких шажков и постепенно двигаются все дальше.
— Ходить я давно научилась, так что давай поскорее со всем покончим. После завтрака я возвращаюсь к себе на яхту и уплываю.
— Тебе так не терпится оказаться от меня подальше! Неужели моя близость лишает тебя присутствия духа?
— Да.
— Почему?
— Просто так.
— Отлично. Значит, я все еще оказываю на тебя какое-то воздействие.
Если бы он знал, какое мощное действие он по-прежнему оказывает на нее, его самомнение раздулось бы до размеров Луны.
Она ни за что не даст ему такого удовлетворения.
Меньше чем через час она отсюда уйдет. Ей нужно лишь продержаться какое-то время.
— Вижу, ты нисколько не изменился, — заметила она.
— Я все тот же мужчина, в которого ты влюбилась, если ты об этом.
Сердце у нее болезненно сжалось, но она выпятила подбородок и многозначительно произнесла:
— И тот же, которого я разлюбила.
Его губы на миг сжались — почти незаметно. Потом он повернул голову, услышав шаги. Им принесли завтрак.
У Керен забурчало в животе, когда перед ней поставили свернутый в трубку омлет. Еще не попробовав, она поняла, что омлет пожарен с сыром и оливками. Ее любимый!
И Янниса тоже.
Скольким женщинам подавали завтрак в этой перголе с тех пор, как она ушла?
При последней мысли ее замутило.
Она отломила кусочек вилкой. Если нужно, она впихнет омлет себе в глотку. Ни при каких обстоятельствах она не позволит Яннису думать, будто из-за него у нее пропал аппетит.
— Как поживают твои родители? — вежливо спросила она. Ей казалось, что после ее ухода Нина и Аристидис Филипидис спляшут от радости. Они обращались с ней по-своему мягко, но их брак явно не одобряли. Обычная англичанка, выросшая в пригороде; предки ее тоже были самыми обычными, заурядными людьми. К тому же она своенравна. Не такие женщины обычно входили в семью Филипидис.
— Хорошо. Сегодня они улетели в Афины — они устраивают завтра благотворительный вечер, а сборы пойдут в пользу детской онкологической больницы.
— Когда ты к ним присоединишься? — Родители Янниса занялись филантропией после того, как десять лет назад передали фамильный бизнес двум сыновьям. Надо отдать им должное, они собирали огромные деньги; Керен знала, что они помогают многим благотворительным фондам. И все же от их филантропии ей делалось не по себе. Культурные различия между ней и Филипидисами были такими же огромными, как различия в богатстве и воспитании.
Она и в гнезде Филипидисов оказалась чужеродным элементом, таким же кукушонком, как в гнезде Барриджей.
— Я к ним не присоединюсь.
Она удивленно посмотрела на него и увидела, что он не сводит с нее глаз. Яннис и его брат всегда посещали благотворительные вечера родителей. Всегда! Кроме них, на подобных мероприятиях присутствовали дедушки, бабушки и прочие представители большой семьи Филипидис. Они так поступали.
Верно истолковав выражение ее лица, Яннис небрежно пожал плечами:
— Один раз обойдутся без меня. У меня другие планы.
Сердце у нее екнуло. Она положила в рот кусочек омлета и попыталась прогнать неожиданную боль.
Должно быть, вечером у Янниса свидание с любовницей. И не просто с любовницей, а с женщиной, по отношению к которой у него серьезные намерения. Настолько серьезные, что ради нее он готов подвести родителей.
Единственный раз он поступил так ради Керен через месяц после того, как они потеряли Софию.
В сердце у нее образовалась еще одна трещинка. Интересно, о чем же он хочет с ней поговорить? Объявить, что он собирается снова жениться? Этого следовало ожидать. Ему нужен наследник. Через пять месяцев после смерти Софии Яннис сел на край их супружеской постели, повернувшись к ней спиной, и спросил, когда она будет готова попробовать зачать еще одного ребенка. Тогда, чтобы не швырнуть какую-нибудь вазу ему в голову, она просто выбежала из комнаты. Она пришла в ярость, и сердце у нее разбилось. Как муж смеет задавать ей такие вопросы, если сам по ночам поворачивается к ней спиной?!