- Я учту ваши замечания. Думаю, не стоит медлить, я приступлю к сбору документов прямо сейчас, – доктор надменно скривил губы, не собираясь уступать своему собеседнику хотя бы в манере поведения.
- Приступайте, - тот кивнул и направился в сторону выхода.
Менгеле проводил начальство взглядом и, развернувшись на каблуках, отправился раздавать указания. В нем кипел гнев оскорбленного ученого. Да, он совершил глупость, вколов успокоительное Яцыне и этим действием подвергнув угрозе весь эксперимент. Но вторая-то осталась! И она более чем годна к следующей стадии эксперимента! Все изменения в ее организме произошли четко по предоставленному ему эсесовцем графику, осталось только ввести ей препарат и ждать! И условия ему не понравились, видите ли! А какие еще условия нужны унтерменшам? Койка есть, кормят хорошо, физических наказаний не применяют… Что им, отдельные покои обеспечить? Может, в корпусах для семей охраны их еще поселить?!
Через пять часов судорожных поисков женщина и большая часть документов были готовы к транспортировке. Эсесовец велел подготовить остальное в ближайшее время и отправить на машине, что придет завтра.
Из окна медицинского блока Менгеле с отвращением наблюдал, как Магду, закутанную в темно-серый плащ, взятый со складов, где лежали вещи пленных, ведут к черному «Мерседесу». Из стоящего напротив штабного корпуса вышел эсесовец и направился к машине. Остановившись у противоположного борта машины, он пронаблюдал, как женщину усаживают на заднее сиденье, затем обошел ее вокруг и уселся вперед. Машина фыркнула, резво срываясь с места, и через плац понеслась к лагерным воротам, унося из Освенцима одну из его пленниц.
========== 8. Встречи ==========
Вечером этого же дня Саша сидела в баре недалеко от хостела и пила кофе. Организм не принимал никакого алкоголя, хотя напиться хотелось очень сильно. Перед глазами лежал телефон, и мысли крутились вокруг звонка, который она не имела права не сделать. К этим мыслям примешивался страх – она приехала сюда с конкретной целью, и существо, спровоцировавшее ее на эту поездку, уже в курсе, где она и чем занимается. Подвергать ни в чем не повинных людей даже гипотетической опасности она просто не имела права. От Локи можно ожидать чего угодно, и если ему взбредет в голову использовать ее окружение в своих целях, то его не остановит ничто. Но не позвонить она просто не имела права. Морального, человеческого права.
Взяв в руки телефон, она нашла в памяти бережно хранимый и переносимый в каждую новую трубку первым номер. И замерла, гипнотизируя трубку взглядом еще несколько десятков секунд. Поймав себя на этом бессмысленном занятии, Саша раздраженно мотнула головой и нажала на кнопку вызова. Гудки, раздававшиеся в телефоне, отдавались в голове набатом и тянулись, казалось, целую вечность. В трубке щелкнуло и чуть хриплый женский голос ответил по-польски:
- Дом Колева, слушаю.
- Здравствуйте, пани Яна, - Саша перешла на польский, судорожно вспоминая все, что она когда-то учила. Она никогда не владела им свободно, специализируясь по другой группе языков, но после знакомства с Войцехом бросила все свои силы на его изучение. Должна помнить вполне прилично…
- Кто это? – голос в трубке не изменил своего тона, но Саша почувствовала настороженность, смешанную с сомнением.
- Это Александра Черноверская. Саша. Вы помните меня, пани Яна?.. – договорить Саша не успела – голос на том конце перебил ее.
- Помню. Зачем ты звонишь?
- Я в Кракове и подумала, что, может быть…
- Адрес помните?
- Да.
- Приезжайте, поговорим. Я тебя жду, - Саша почувствовала, что возражать бесполезно. Сейчас или никогда.
- Прямо сейчас?
- Да.
- Хорошо, я скоро буду.
Экран телефона погас, и Саша ощутила приступ паники, поднимающийся из глубины сознания. Почти шесть лет прошло. Шесть лет с того момента, что она пережила, стоя на залитом ярким солнцем кладбище и смотря через могильную яму в полные горя глаза матери человека, чье тело в гробу опускалось вниз.
Она бросила на стол купюру и вышла из бара, вбивая в навигаторе адрес. Через полчаса она уже покинула уютный салон такси и вышла у небольшого домика в типовом пригороде Кракова. Светлые стены, черепичная крыша с флюгером в виде кота, невысокий заборчик вдоль дороги… У ворот этого заборчика стояла стройная женщина среднего роста и в упор наблюдала за выбирающейся из машины Александрой. Ее золотисто-рыжие волосы были собраны в высокий пучок, придававший ее лицу одновременно строгое, но очень уютное выражение. Она совершенно не изменилась за шесть лет, только морщинок немножко прибавилось…
Саша сделала несколько шагов вперед и замерла.
- Здравствуйте, пани Яна, - свой голос, прозвучавший тихо и хрипло, она узнала с трудом.
- Здравствуйте, пани Александра. Рада видеть. Проходите, - она сделала приглашающий жест и пропустила Сашу вперед.
Оторопевшая от такого приема Александра на негнущихся от волнения ногах прошла по дорожке и вошла в открытую дверь дома, в нерешительности остановившись посреди гостиной. Тут тоже ничего не изменилось. Тот же камин, те же фотографии… И лицо Войцеха, его глаза, глядящие на нее со всех снимков.
- Присаживайтесь, пани Александра. Чаю или кофе? – голос пани Яны лучился спокойствием, пугавшим Сашу куда больше, нежели то, если бы эта женщина просто послала ее ко всем чертям.
- Чаю, если можно, - Саша натянуто улыбнулась, присаживаясь в углу дивана и опирая локоть на подушку.
- Минуту.
Оставшись одна в гостиной, Саша почувствовала, как на нее со всех сторон, со всех фотографий смотрят глаза человека, которого давно нет. Который погиб за сутки до того, как ее самолет сел на польской земле. Погиб в автокатастрофе, которой могло бы и не быть – он хотел сделать сюрприз ей и поехал в Варшаву за подарком… И обратно уже не доехал. И все эти годы его мать справедливо винит ее, Сашу, в смерти своего сына.
У двери гостиной послышались шаги, и вошла хозяйка дома с подносом, на котором стояли чашки, чайничек и тарелка с печеньем.
- Ну, рассказывайте! Как дела? Вы замужем? Честно признаться, я не ожидала вашего звонка, это так неожиданно… – Саше по ушам резанула фальшь, звучащая в тоне собеседницы, и она решительно подняла глаза.
- Пани Яна, я очень боялась вам звонить. Я в Кракове по делу, по работе… Я не замужем. После того, как… Когда я вернулась домой, я защитила степень по истории, занимаюсь наукой, преподаю… - Саша сцепила в замок дрожащие от волнения руки и неловко замолчала. Подняв глаза она проследила взгляд сидящей напротив женщины. Он остановился на ее левой кисти, где тонкой змейкой поблескивало кольцо.
- Ты носишь его до сих пор? – голос пани Яны сел до шепота.
- Я его не снимаю с того момента, как вы мне его отдали. Вы хотите, чтобы я его вернула? – внутри у Саши будто что-то оборвалось. Сейчас она снимет вещь, которую воспринимает как часть себя, отдаст… И ничего не сможет с этим поделать.
- Почему ты не вышла замуж? Не нашла достойного?
- Нет. Просто… Не знаю, пани Яна. Не нужен мне никто больше… – Саша сказала это по-русски, тут же спохватившись, но договорить ей не дали.
- Не переводи, я понимаю по-русски, - она встретилась с Сашей взглядом, и та не смогла разорвать этот зрительный контакт. Прошло, наверное, секунд двадцать, показавшихся дольше вечности, и Саша не выдержала, закусив губу. Скопившаяся в уголках глаз влага потекла по щекам, покрасневшим от бросившейся к лицу крови, и она отвернулась, пытаясь утереться.
- Не надо, Сашенька, - голос пани Яны стал удивительно мягким, а сама она встала со своего места и села рядом, обнимая Сашу и прижимая к себе. – Плачь. Легче станет. Я до сих пор плачу. Плачь, девочка, плачь.