Мнение Леона было кратким:
— Читал. Слишком много трупов, но смешно. Напечатаем, там посмотрим. Пиши еще. Договор в юротделе.
Получив гонорар за роман про суетливого киллера, Лика первым делом приобрела пишущую машинку и уволилась из своего проектного бюро. Понимая, что дома ей писать не дадут, она сняла крошечную плохо обставленную комнатенку в коммуналке на окраине. На расспросы домочадцев отвечала, что нашла новую работу, не совсем легальную, но вполне прилично оплачиваемую.
Теперь каждое утро она отправлялась в свою «конурку» и писала по восемь или десять часов. Потом возвращалась домой и впрягалась в домашний труд. Павлуша, так и не сделавший ремонт и не почистивший паласы, пытался разузнать про её новую работу, но успеха не достиг. Мать фыркала, но в открытую предъявлять претензии не решалась. Детям все было «по барабану». Бабушку интересовали только сериалы.
Роман «Что-то киллер суетится» вышел очень быстро, и Лика утащила стопку авторских экземпляров в свою съемную комнатенку. Одну книжку она подарила Верочке, остальные так и лежали в углу. Иногда она брала в руки глянцевый томик и удовлетворенно рассматривала свою фотографию. Она специально снялась у дорогого фотографа, тайком сделав новую прическу, яркий макияж и нацепив Верочкины очки-хамелеоны. Так что на снимке была не Лика, а некая загадочная дама, томно и надменно глядящая в объектив. Звали даму Валерия Полонская и то, что за ней скрывалась простушка Лика Зайцева, угадать было практически невозможно.
На второй роман ушло два месяца, потому что Лика не могла работать день и ночь, как над первым. Кроме того, отвлекали письма читателей, среди которых подавляющее большинство составляли послания от мужчин, желающих с ней познакомиться. Как человек ответственный, Лика писала на них ответы с вежливыми отказами. Письма передавали ей в издательстве, каждый раз торопя с новой книгой. Отнеся рукопись «Легкомысленного дуэта», она тут же засела за третий детектив.
Откуда брались её сюжеты, Лика точно не могла сказать. Она поступала просто — придумывала героя или героиню с обычной биографией, потом заставляла попасть в странную или дурацкую ситуацию и с любопытством наблюдала за их дальнейшими действиями. Лика сочиняла свои истории с огромным удовольствием, потому что всегда любила примерять на себя разные немыслимые случаи, выдумывать приключения, в котором главной героиней была она сама. И теперь ранее сдерживаемое воображение выплескивалось на бумагу и складывалось в толстенькие рукописи.
Получив гонорар за вторую книгу, Лика купила компьютер и освоила его с помощью Верочкиного мужа Гриши. Гриша был посвящен в страшную тайну Валерии Полонской и свято хранил её, одновременно умирая от смеха, когда Лика жаловалась на обилие заочных поклонников.
— Ты превзошла себя в своем камуфляже, Золушка! Выразила, можно сказать, свою тайную сущность. Твой Зайцев дурак, мог бы иметь такую жену, — при этом Гриша тыкал пальцем в обложку, — а имеет замордованную кухарку.
— Ну ты полегче с кухаркой! Ты тоже Верочке не даришь шиншилловые манто и бриллианты.
— Дело не в бриллиантах. Женщина должна быть свободной, а не рабыней домашнего очага. Должна быть такой, как хочет, какой ей нравится. Тебя же заездили, нагло и беспощадно заездили! Продохнуть не дают.
— Не дают, — согласилась Лика, — И не дадут, что самое страшное.
— А ты не проси, чтобы дали. Не умер же Пашка, пока ты у нас на даче творила бессмертный опус про киллера.
— Не умер, но грязью зарос и оголодал. До сих пор простить не может.
— А тебе нужно его прощение? Вон сколько мужиков желают познакомиться, только свистни, — Гриша хлопнул ладонью по кипе конвертов.
— Пойми, Гришенька, они не со мной, а с Валерией Полонской желают познакомиться. Относительно меня заявок не поступало.
— У вас раздвоение личности, мадам! Это уже клиника. Тебе просто страшно оттого, что ты посмела стать самой собой, — возмутился Гриша: — И кого ты боишься, Пашку, мамочку или Сашку с Машкой? Бабушку, может быть? Ты себя боишься!
— Никого я не боюсь! — отбивалась несчастная писательница? — Учи на компьютере работать, ирод! Тоже мне психоаналитик нашелся!