Основываясь на аналогии двух восприятий вселенной, психически-религиозного и физико-математического, можно, исходя из безличного религиозного мироощущения, поставить по крайней мере отчетливый вопрос, не включает ли и развитие физико-математического восприятия вселенной такую же первоначальную безличную ступень, предшествовавшую точному восприятию пространства и времени в их взаимных соотношениях. Восприятие пространства и времени с самого возникновения является стремительным порывом, быстролетным движением, приходящим издали и опять уходящим в даль. Начало этого восприятия вероятно предшествует человеческому состоянию и даже по зоологической лестнице спускается вниз достаточно глубоко.
Первое восприятие пространства и связанного с ним времени могло принадлежать беспозвоночным животным подвижной и активной конструкции, плававшим свободно в воде и таким образом составлявшим по отношению друг к другу ряд свободных и независимых систем.
S, S1, S2 и т. д. из анализа новейшей физики, прежде чем сделаться алгебраическими изображениями свободно плавающих в пространстве миров, были первоначально простыми бактериями, плававшими в водной среде.
ГЛАВА 10
Сводя вместе все указанные факты, получаем нижеследующие выводы. Явления религиозного мира вместе с явлениями из других сопредельных областей, в сущности говоря, ничем не отличаются от всяких других явлений, как субъективных, так и объективных. Они подлежат восприятию, а также наблюдению и, стало быть, и исследованию при помощи измерительного и общего сравнительного метода. В области измерительной они имеют свое собственное пространство и собственное время и в этом отношении составляют особую систему S, свободную и независимую от нашей земной системы. И только в такой независимой концепции они воспринимаются человеческим сознанием.
Пространство и время, свойственные им, имеют относительный характер. И в этой относительности можно установить три основные элемента:
1. Изменчивость величины образов религиозного мира в их отношениях к людям и постоянные переходы по двойной скале возрастания и убывания от форм миниатюрных к формам гигантским.
2. Изменчивость наполнения времени, растяжение и сжатие времени. Отсутствие общего критерия времени, отсутствие одновременности.
3. Вневременное совпадение различных ипостасей одного и того же бытия, — коллективных или одиночных, длительных или кратковременных, которое в конечном счете допускает в виде перемычки молниеносные промежутки пространственного времени.
Такие измерительные свойства явлений религиозного мира и других сопредельных областей превращают их в своеобразную группу, отличную от других явлений бытия, как объективных, так и субъективных.
С другой стороны основным свойством человеческой памяти и человеческого воображения является способность создавать образы, подобные религиозным по изменчивости измерений, соответственно пунктам 1 и 2, и сочетать их вместе особым способом, соответствующим пункту 3.
И в конце концов основное отличие явлений религиозных и родственных им от других восприятий бытия, имеющих реальные образы, определяется только поправкой на об'ективность.
Явления религиозные и родственные им мы способны сознавать, как фиктивные, другие явления бытия сознаем, как действительно существующие.
Надо указать, однако, что поправка на объективность не является чем-то постоянным для всего человечества.
У первобытных племен поправка на объективность совершенно иная от нашей. И самые чудесные и странные явления из области религиозной кажутся людям первобытным несомненно и реально существующими. И у нас нет никакого подхода к тому, чтобы разубедить их и рассеять это предполагаемое их заблуждение.
В галлюцинациях, в алкогольных видениях и в детской психологии поправка на объективность до известной степени существует.
Сюда относится проверка восприятий одного чувства восприятиями другого, детское определение реальности и игры, как «всамделишного» и «нарочного». Впрочем, в том и другом случае грани между реальным и воображаемым очерчены довольно непрочно, и каждое усиление эмоции способно опрокинуть и смять их и создать твердую и слепую веру именно в воображаемое, как у галлюцинирующего человека, так и у ребенка.
Наконец, во сне всякая грань между реальным и воображаемым, повидимому, отсутствует. Мы выражаем это, говоря: «у снов есть своя собственная логика». «Логика снов» совершенно не совпадает с логикой яви и, вероятно, никогда не будет совпадать. Помимо этой своеобразной логики сна мы совершенно не можем представить себе сновидения. Бывают, конечно, сновидения, так сказать, будничного свойства, но они совершенно не типичны. Типичны для сна именно другие, неожиданные сочетания различных признаков, неожиданное, немотивированное превращение форм бытия.