– Знаю, – заявила бодро, а у самой мороз по коже.
Да, знала я о казни. Все, что касается детей, эйсфери наказывают очень жестоко. Я отчасти могу это понять, но не в том, что касается малышей. Оставлять их на государственном попечении, лишить их возможности жить в любящей семье – бесчеловечно. В приютах и церквях извечная нехватка финансирования. Не хватает одежды, еды, игрушек. Я уже не говорю о том, что почти никто и никогда не бывает ласков с этими детьми, которых считают нахлебниками и приучают к посильному труду уже с шести лет. Малышка получит жизнь, достойную фамилию, образование. У нее будет все. И, если я помогла хотя бы одному человечку, то уже прожила жизнь не зря.
– Лучше скажи, как вы ее назовете?
– Эйвери, – тут же откликнулся Макейн. – Мы назовем ее Эйвери. Да благослови тебя боги!
С этими словами мужчина осенил меня божественным знамением и крепко поцеловал обе мои руки.
– То, что ты для нас сделала…
– Ну, не будем об этом, – я нахмурилась, понимая, что вот-вот расплачусь. Не от страха, вовсе нет. Просто я прощаюсь с единственной подругой. Конечно, она еще вернется через какое-то время, чтобы собрать вещи и объяснить всем свой скорый отъезд… Наверняка скажут, что это связано с работой супруга. Во всяком случае, я буду отвечать на вопросы именно так. Расставаться всегда тяжело.
– Я буду писать тебе. Каждый день буду! – заверила она горячо, когда карета стала замедляться.
Поначалу так и будет. Мне слишком хорошо известно, что расстояние охлаждает всякую боль. Сестры тоже сначала писали каждый день, потом раз в три дня… Теперь едва ли два раза в месяц дождемся от них скупых писем и то рады. Семейная жизнь затягивает с головой.
– Возможно, приедешь к нам в гости, когда устроимся на новом месте?
– Обязательно. Берегите себя. И пусть у вас все будет хорошо!
Я осенила малышку божественным знамением, передала Маку коробку с необходимыми медикаментами, которые могут понадобиться на первое время и, поцеловав друзей в щеки, решительно покинула карету. Стоит замешкаться и разревусь. А мне нельзя реветь. Я совершила хороший поступок!
И кто бы мог подумать, что однажды сделанное доброе дело мне еще аукнется…
Принц Ренальд, королевский дворец
Мужчина прислонился лбом к деревянной двери, ведущей в личные покои матери. Он не отважится рассказать о таком отцу. Король не в том состоянии, чтобы принять подобную весть. Все было бы хорошо, сохрани Агата ребенка. Она – человек, никто и слова бы не сказал. Договор соблюден, наследник рожден, преемственность власти в безопасности. А теперь… Теперь он не знал, что делать.
– Входи, сын. Я знаю, что ты там, – произнесла королева уставшим голосом.
Ренальд всегда поражался умению матери чувствовать присутствие близких людей. Им с отцом никогда не удавалось пройти мимо нее незамеченными. Вот и сейчас королева, кажется, уже все знала.
Он толкнул двери, вошел внутрь и замер на пороге. Королеве хватило одного взгляда, чтобы все понять. Она отложила книгу, поднялась с дивана и кинулась к сыну. Неважно, сколько тебе лет: пять, двадцать или тридцать шесть. Когда тебе плохо, материнские объятия способны принести утешение.
– Дорогой, мне так жаль, – проговорила она, поглаживая сына по голове.
– Три месяца… Оставалось всего три месяца! – Ренальд крепко обнял мать и позволил себе скупые слезы. Ни одна женщина мира, даже Агата, не видела слез эйсфери. Пожалуй, до этого момента он ни разу и не проливал их.
– Такова жизнь, мой милый. Отбор придумали не просто так. Семя эйсфери токсично для людей, а плод – и того хуже! Я едва смогла выносить тебя. Конечно, твое рождение – лучшее, что случилось в моей жизни, но этот год был сущим кошмаром. Четыре месяца я провела в лазарете с угрозой выкидыша. Отец не рассказывал тебе, – произнесла королева, усаживая сына рядом с собой на козетку, – но десять лет назад мы попытались снова.
Ренальд нахмурился. Об этом он не знал.
– Не обижайся, дорогой. Хотели рассказать тебе, но на втором месяце я почувствовала себя дурно. Лекари провели осмотр и сказали, что счет идет на дни. Если я не скину ребенка, то умру сама. Решение принимал твой отец…
Она грустно улыбнулась. Вспоминать об этом было тяжело, но рядом с ней сидел сын. Можно бесконечно сожалеть о том, что не случилось, но тогда высок риск утратить то ценное, что имеешь сейчас. Королева слишком хорошо знала о хрупкости жизни и необходимости ценить каждый миг. Она нежно поцеловала ладонь Ренальда и произнесла:
– Ты – будущий правитель Таврии. Для эйсфери нет ничего важнее, чем сохранность рода и преемственность власти. Род окт Вилиоров должен продолжиться. Мы не можем позволить окт Рамесам заявить притязания на власть, иначе все, чего нам удалось добиться, включая союз с людьми, обернется прахом. Ты же знаешь, как они настроены.