– Эйсфери уже сотни лет берут в жены человеческих женщин. Не мы так решили – это было ваше условие. Такова цена мира. Таково слово закона. И мы все вынуждены ему подчиняться.
Только что-то не было похоже, что Эмирек сильно страдает по этому поводу. Мужчинам всегда легче. У них есть выбор. А какой выбор у меня? Стать женой принца, либо старика, либо избалованных детей сенаторов? В том, что они избалованы, я не сомневалась. На всю Таврию гремят новости об их кутежах и разгульном образе жизни. Они транжирят деньги, которые мы, обычные подданные, платим королю в качестве налогов, а женятся исключительно для продолжения рода. Стать женой кого-то из них даже хуже, чем на каторгу попасть…
– Я могу хотя бы проститься со своим женихом? – проговорила, все еще до конца не осознав случившееся.
– Зачем?
– Что, значит, зачем? Мы сбирались пожениться через… – я осеклась. Что он сказал? Что замужние женщины освобождаются от отбора. – Через два часа!
– Правда? – мужчина даже в лице не изменился. Напротив, он скучающе сложил широкие ладони на спинку стула и умостил на них подбородок. – И у вас, конечно же, есть свадебное платье?
– Великолепное! – заверила со всей страстностью. – Самое лучшее из возможных!
Он поцокал языком:
– Лжете, ифа. Но, даже, если бы и так, вы не замужем сейчас, следовательно, можете участвовать в отборе.
– Я не девица! – выпалила первое, что пришло в голову. Что поделать? Я цеплялась за соломинку.
– Тем лучше для вас!
– Что значит, лучше для меня?
– Вместо того, чтобы искать отговорки, ифа, поднимайтесь наверх и собирайте вещи. У вас пять минут.
Я поднялась и, стиснув кулаки, выпалила на одном дыхании:
– А что, если я преступница? Этот вариант вы не рассматривали?
Мужчина приподнял подбородок и посмотрел на меня заинтересованным взглядом.
– А вот это, ифа Эйвери, уже ближе к делу. И если не хотите, чтобы я копал в этом направлении, вы сделаете все необходимое. Тайна красит женщину, поэтому, пусть тайной и остается.
Просверлив эйсфери гневным взглядом и искренне желая ему провалиться сквозь землю, я опрометью бросилась в свою комнату. О том, чтобы сбежать снова, не могло быть и речи. Я выглянула из окна – внизу поджидали гвардейцы, чей начальник угрюмо помахал мне ручкой. Подавила желание запустить в них вазой… Это меньшее наказание за мою рушащуюся жизнь.
Возле дверей дежурило еще два гвардейца, а внутри сидела матушка с платьем наготове. С моим самым лучшим, парадным платьем из лазурного бархата.
Значит, все по-настоящему. Мне это не приснилось. Не привиделось.
Глаза наполнились слезами. Я скинула с себя изодранный халат, стянула через голову ночное платье и всхлипнула, совсем как маленькая.
– Ну же, родная…
Мама прижала меня к себе и нежно погладила по голове. Поверить не могу, что это наши последние объятия. Что переступлю порог дома и больше никогда ее не увижу! Эти мысли расползались по телу ядовитыми спазмами.
– Дорогая. Времени мало, мы должны собираться.
Матушка поцеловала меня в обе щеки, пригладила волосы и помогла с платьем.
– Я отказываюсь в это верить, – прошептала дрожащим голосом. Материнские пальцы тоже дрожали и неловко возились с пуговицами на моей спине. – Когда уехали Лания и Пилар – я тоже поверить не могла. Но сестры хотя бы приезжают! Мы можем их навестить. А как же я? Мама, они ведь выдадут меня за эйсфери! Не за принца, так за сенатора! Не за сенатора, так за их сыновей, ты понимаешь? Проще меня сразу похоронить! Хотя бы мучиться не буду…
У мамы не клеилось с пуговичками, и я развернулась, чтобы поделиться своими тревогами. Ее глаза полнились слезами, а ладони, как и у меня, дрожали.
– Ох, дорогая… Что я могу тебе сказать? Беда пришла в наш дом. Беда! Я так мечтала, что у вас с Лаэртом все получится и хотя бы одна из моих дочерей останется рядом. Но судьба жестока…
– Я не позволю им разлучить нас! Сбегу, мама! Как только получится – сбегу!
В материнских глазах отразился испуг. Она обернулась на двери, но гвардейцы, кажется, не подслушивали. Утянув меня на кровать, она строго произнесла:
– Не совершай глупостей, Эйвери! Выйти замуж – не самое страшное наказание. Казнь или каторга за предательство – куда страшнее. И не печалься так сильно. Никто в этом мире не способен разлучить нас. Есть единственная связь между матерью и дочерью, которую можно разорвать – это пуповина. Остальное не подвластно ни человеку, ни даже самому сильному эйсфери. Когда уезжали твои сестры, у меня болело вот здесь, – мама приложила ладошку к груди и прикрыла глаза, но только на миг. Потом ее лицо озарила светлая улыбка. – Это быстро прошло. Материнское сердце чувствует судьбу дочерей. У них все хорошо, мои девочки счастливы и моя душа спокойна за них. Я всегда буду рядом. Если станет совсем туго – передавай весточку с ветром.