Темель передал тяжёлый предмет в руки Франсуа Мильерана. Француз, покраснев от радости, коротко поблагодарил. – Я всегда буду рад видеть вас у себя дома – По русски сказал Темель. Екатерина перевела.
Стамбул начала двадцатых годов двадцатого века сильно отличался от остальной части Турции.
В провинции умелые руки турецких крестьян помогали земле из одного посаженного в неё зерна родить пять, семь, десять зёрен, из веточки, посаженной в землю, вырастить огромное дерево.
Из выращенного землёю и крестьянами, большая часть уходила в города. То, что оставалось, спасало крестьян от голодной смерти.
В Стамбуле все торговали. Торговля, то-есть процесс обмена чего-то на деньги, затем покупка чего-то на эти деньги, способствовал выживанию и развитию.
Французские и английские военные чувствовали себя победителями. У них были деньги, и они с удовольствием тратили их на база-рах, в ресторанах и публичных домах.
Способствовали оживлению торговли и многочисленные русские эмигранты, среди которых было много богатых. Дома и даже кварталы были заселены беженцами из революционной России.
Екатерина и Владимир остановились в доме принадлежавшем Эшрэпу. Кроме дома Эшрэпу принадлежал магазин антиквариата.
-Почему бы вам не поселиться в Стамбуле? Во Франции и Герма-нии, куда вы так стремитесь, у вас никого нет. Здесь я всегда помогу людям, с которыми я, как у вас говорят, сражался плечо к плечу. – Мы вам очень признательны за ваше гостеприимство, но мы хотим жить подальше от России – Вежливо объяснила Екатерина – Эшрэп, у нас будет домик, где нибуть на берегу Франции. Ты будешь приплывать к нам в гости. Разве плохо? – Рисовал заманчивое будущее Владимир. Эшрэп, помолчав, сказал – Вы правы. У вас всё получится – Мы не можем решить…. – Начал говорить Владимир – Я считаю, мы должны жить во Франции – Перебила его Екатерина – Владимир, твоя жена права. Я несколько раз был во Франции. Больше всего мне понравился город Бардо. Он на реке, недалеко от моря – По числу памятников истории он на втором месте после Парижа – Быстро сказала Катерина – Причём здесь памятники - Пожал плечами Владимир – Вошёл Франсуа, ставший своим человеком в доме Давлета – Иду по коридору, слышу Бардо, Бардо. Что случилось? – Мы решили перебраться в Бордо – Ответил Владимир – Франсуа вскинул руки вверх, и крикнул – Молодцы. Бардо красивый город и мой дядя там живёт. Когда отплываете? – Ближайшим попутным кораблём – Ответил Владимир.
ГЛАВА 11
Петрович, ты верхом ездить можешь? – Ты Александр Ивано-вич, спросил. Я по пермским лесам да по Уралу многие годы странствовал, а там без лошадки никак – Нам в трест три десятка коней дают – Где они их возьмут? – Армейские. Война вроде прекращается. Армия меньше будет. Лошадей в народное хозяйство передают. - Три десятка лошадей…. Только они наверно строевые – Так это хорошо, они сильные, откормленные – Мы их будем в телеги запрягать, а их другому учили. Придётся приучать к плугу к телеге. Ты ещё не забывай, лошадей кормить нужно по несколько раз в день. – У нас травы…. – Чтобы конь крепкий был, ему зерно нужно – Что у нас зерна нет? – Мужики говорят, мало зерна, и людям не хватит в этом году. – У нас, Петрович, партия есть. Партия разберётся. – Оно конечно. Бог даст. Партия разберётся. – Бога, Петрович, нет! – Есть! Ты сам это знаешь. – Александр хотел резко возразить. Вспомнил, как нашёл вход, и промолчал.
Александр, когда оказывался один в горном лесу, пытался вспомнить и вновь пережить чувства, которые он переживал, когда искал вход. Ощущение дней здесь начинавшихся и заканчивавшихся. Каждый день и каждая ночь были своей причиной и своей целью, и не было в этом того, что человеческий ум называет смыслом. У него не получалось. Он понял – это чувство должно само прийти.;
Петрович улыбнулся и лёг спиной на землю. Александр тоже улёгся.
Тень деревьев, лёгкий ветерок и тишина быстро навеяли лёгкий сон.
Петрович во сне деревянной лопатой пересыпал зерно из кучи в большие рогожные мешки. Лес окружал его на многие дни пути. Никто во всём мире не знал где он, и ему было приятно это знать.
Александр во сне шёл по длинному подземному коридору, вы-мощенному абсолютно гладкими плитами. Где-то далеко впереди был кусочек удивительно свежего, синего, с белыми облаками, неба. Боковые стороны были облицованы плитами со сложным вы-пуклым орнаментом. Он пытался, водя пальцами по выпуклостям, представить, как эти плиты выглядят при свете. В некоторых местах и внизу и по бокам этих плит не было. В этих местах он шёл по земле, и по бокам была земля.