Казалось, что теперь не было никаких помех для церемонии обручения, за которой должен был последовать бал в Таврическом дворце. Семьи и их уполномоченные представители встретились в полдень, чтобы стать свидетелями подписания договора. Однако русские быстро выяснили, что пункт, касавшийся религии Александры, в договоре отсутствует. Густав исключил его, чтобы обсудить этот вопрос с императрицей. Тем днем он отказался пойти дальше обещания, что «великая княжна никогда не испытает трудностей со своей религией». Екатерина трактовала это как новое обязательство и предложила регенту провести церемонию помолвки. После обсуждения с Густавом регент согласился. «С церковного благословения?» – спросила Екатерина. «Да, – ответил регент. – Согласно вашим ритуалам». Уверенная в том, что все улажено, Екатерина не видела смысла продолжать личное обсуждение с Густавом и поручила окончательное составление договора Платону Зубову.
В семь утра Екатерина вошла в тронный зал и села на трон. Перед ней стоял митрополит православной церкви Гавриил, на столе лежали два кольца. Два кресла, обитые синим бархатом, ожидали короля и его невесту. Павел, Мария и все члены императорской семьи присутствовали на церемонии. Все взгляды были устремлены на Александру, стоявшую рядом с троном своей бабушки и ожидавшую своего будущего жениха. Шло время… полчаса… затем час. Собравшиеся переглядывались. Все были удивлены: в царствование Екатерины II при дворе соблюдалась пунктуальность. Наконец, двери распахнулись. Но вошел не Густав, а всего лишь секретарь, который прошептал что-то Зубову и передал ему бумагу. Зубов поспешно развернул ее. Король отказывался подписывать исправленный брачный договор, в котором присутствовал новый пункт, добавленный Екатериной. Он вернулся на прежнюю позицию: королева Швеции должна быть лютеранкой. Зубов в отчаянии поспешил переубедить короля. Екатерина, ее семья и весь двор продолжали ждать.
Напряжение в зале нарастало. Сначала Екатерина была спокойна. Затем, когда прошло время, улыбка исчезла с ее лица, она покраснела. Стоявшая рядом внучка была в слезах. Стрелки часов показали девять, а затем стали двигаться к десяти. И снова двери распахнулись. Вошел Зубов и протянул Екатерине бумагу. Король вновь поменял решение. Он давал слово, что Александре не будут препятствовать в сохранении ее религии, однако он не будет давать никаких письменных обещаний и не подпишет брачный договор, пока в нем присутствует пункт с требованиями Екатерины.
Сама Екатерина едва могла поверить в то, что она прочитала. Поднявшись с трона, она попыталась высказаться, но лишь пробормотала что-то неразборчивое. Некоторым придворным показалось, что у нее кружится голова, другие решили, что она пережила легкий удар. Однако это помутнение сознания было временным, через минуту она уже заявила: «Король Густав нездоров. Церемония откладывается». Она удалилась в свою комнату под руку с Александром. И хотя регент прислал извинения за поведение своего племянника, Екатерина была потрясена. На следующее утро она ненадолго встретилась с регентом и королем. Регент был в отчаянии, но Густав, «прямой как жердь», продолжал повторять: «Я написал то, что считаю нужным. И не отступлюсь от своих требований».
Екатерина отказывалась признать, что семнадцатилетний юноша может победить императрицу России в ее собственном дворце. Она решила, что время поможет преодолеть его упрямство, и настояла на том, чтобы Густав и его дядя остались в Санкт-Петербурге еще на две недели. Густав согласился задержаться еще на десять дней, однако это не изменило его мнения. В конечном счете свадьба не состоялась.
Унижение, пережитое Екатериной, и ее попытка подавить свой гнев на публике оказали серьезное влияние на ее здоровье. Позже она узнала, что строгий лютеранский пастор внушил Густаву, что подданные никогда не простят ему, если он возьмет себе в жены не лютеранку. Кроме того, Екатерина узнала, что в то время, когда молодые проводили вместе и всем казалось, будто юный король ухаживает за великой княжной, на самом деле он пытался убедить ее принять лютеранство. Екатерина с горечью писала Павлу: