Великий писатель уселся на краешек чудо-стола, руки скрестил на груди и продолжал тоном не повествовательным, но деловым:
— Я Александру говорил, но для тебя Дима повторю. Неожиданно у нас возникла проблема. Загадочная и даже невероятная… Год как на наших базах участились несчастные случаи и аварии. Участились настолько, что пришлось организовать расследование. Сначала подозревали диверсантов, «засланных казачков», но позже пришлось подключить к работе физиков. То, что они накопали, повергло нас в состояние близкое к панике. Наши умные головы обнаружили, — он замялся, — как там, чёрт бы их побрал? Ах, да. Зоны локального форсирования энтропийных процессов…или локальные зоны. Если говорить по человечески, то в этих зонах катастрофически ускоряется процесс старения некоторых объектов. Более того, было обнаружено, что возникновение зон подобно возникновению пузырьков в потоке жидкости. Обнаружен и сам поток.
Он повернулся, тронул поверхность стола несколько раз, и прямо посреди кабинета возникла проекция. Легко узнаваемая Солнечная система, откуда-то с потолка к ней тянется тонкий серебристый лучик, вблизи плоскости эклиптики он начинает расходиться конусом. Конус пересекает её, охватывая орбиту Марса. В целом схема выглядела так, будто солнце и планеты застряли в соцветии укропа.
— Как видите, зона поражения не захватывает всю Солнечную. Это прицельный удар. Источник вам и предстоит найти. Найти и действовать по обстоятельствам. Такая вот нетривиальная задачка.
Корнилов замолчал, разглядывая нас. Первым опять отреагировал Круглый:
— А что значит «зоны действуют на некоторые объекты», на какие?
— В первую очередь на те, что связаны непосредственно с Проектом. Во вторую — на те, что имеют отношение к людям, связанным с нами. Непосредственно на людей не действуют, вообще на живое не действуют, проверено на мышах, — Корнилов усмехнулся. — Вот, например, аккумулятор у тебя сгорел, а с тобой ничего не произошло. Почему такая избирательность у никоим образом не разумного явления, наши ребята всё еще голову ломают. Зато придумали защиту.
Он вынул из кармана шарик черного цвета размером с грецкий орех, показал нам, комментируя:
— Амулет. Нейтрализует зловредные зоны в радиусе трёх метров. Базы защищены стационарами, а такие штуковины имеют все наши, работающие в поле.
— А есть хоть какие-то гипотезы о причинах появления потока? — по слухам Дима некоторых преподов доводил вопросами до истерик.
— Я так думаю, что только самые ленивые не придумали своих версий по этому поводу. Но решено пока не строить теорий, просто очень мало информации для умозаключений. Подавляющее большинство, естественно, говорит о враждебном разуме. Ну да — там видно будет, — почувствовав новый Димкин вопрос, хозяин поспешил закончить вводную лекцию: — А теперь предлагаю вам устроиться и осмотреться.
Он уселся за стол, позвал:
— Женя, помоги новым сотрудникам и организуй экскурсию по базе. Обязательно покажите бублик.
Ответил мелодичный женский голос:
— Будет сделано, Сергей Сергеич.
Дверь кабинета раздвинулась, и тем же голосом к нам обратилась женщина лет сорока, облачённая по местной моде, как я ещё в прошлый раз понял, в комбинезон весёленькой расцветки. Лицо её выражало любопытство, интонации доброжелательные:
— Идёмте со мной, молодые люди. Я — Евгения Леонидовна, можно Женя, референт Сергея. А вы, говорят, экипаж первого поиска?
Я не растерялся:
— Экипаж. Но пока сами по себе. А что такое «первый поиск»?
— Не сомневайтесь. Если Сергей сказал экипаж, значит, так оно и будет, он в кандидатах не ошибается. Сергей, мы ушли.
Но Корнилов переключился на разговор с невидимым собеседником и ничего не ответил, тон его был далёк от дружелюбия:
— А поясните-ка, любезный, что у вас произошло с Гришиным, и почему он отказывается работать с вами…
Поспешно покинув кабинет грозного, как оказалось, начальника, мы шли по длинному коридору чуть позади Жени и слушали ее пояснения:
— Первым поиском мы называем вашу экспедицию. Действительно поиск, даже, пожалуй, с большой буквы — Поиск. Вы не представляете, что мы здесь чувствовали ещё полгода назад, пока не научились сдерживать напасть. Ну и плюс — первый рейс нового корабля. У него даже названия ещё нет. Испытания проходили на первом прототипе, но он погиб. Одна из первых аварий из той катавасии, что случилась. Старушка Луна украсилась еще одним кратером. А если бы не Вешнин, командир экипажа, то Земля могла и вовсе лишиться спутника, а люди будущего. Его именем ещё назовут… обязательно что-нибудь назовут.
Я шел и думал — да, ребята, вы тут не в бирюльки играете, но всё же, мы-то тут при чём? Димкин вопрос не давал мне покоя не меньше, чем ему. Не забывал я и смотреть по сторонам. Помещения базы производили впечатление декораций фантастического фильма. Хотя, по сути, мы и оказались в будущем, оставаясь в настоящем, чем не сюжет?
Бесконечные коридоры, огромное количество дверей снабжённых светящимися надписями наподобие «Стенд вихрей. Без защиты вход запрещен» или просто «Лаборатория ума». Сразу вспомнилась наша лаборатория света и тьмы. Наконец мы, свернув возле указателя «Жилая зона», подошли к нашим, как их Женя назвала, каютам. Каюты оказались чем-то вроде двухкомнатных квартир, разве что без кухни — спальня и кабинет.
— В первые годы тут жили разве что не в палатках, а теперь вот — вполне благоустроились. Полторы тысячи человек, многие живут почти постоянно, и ничего, люди довольны. Вторая ваша каюта рядом, она точно такая. Так что, смотрите и запоминайте.
Запоминать было что. Я вспомнил, как однажды в гостинице боролся с модерновой сантехникой. Здесь битва могла оказаться не столь успешной с моей стороны. Бытовая машинерия выглядела непривычно и пугала новизной. Короче, попали мы с Круглым в воплощённую мечту законченного бездельника. Отдельно стоит упомянуть стол в кабинете, который вовсе и не стол, а терминал единой сети базы. Сидя за ним, я могу… я всё могу, а если чего и не, то просто надо внимательно прочитать инструкцию. Женя выразилась в том духе, что объяснить, как тут и что, она не может из-за ограниченного времени, в случае возникновения вопросов чтите хелпы.
После процедуры запоминания то ли сетчаток, то ли физиономий, каюты стали нашими, и мы отправились дальше. Третьего члена экипажа мы застали на рабочем месте. За одной из множества дверей расположилась небольшая комнатушка с единственным столом-терминалом. Человек, что расположился перед столом, с головой ушел в работу. На стук и открывшуюся дверь, во всяком случае, он никак не отреагировал. Из рабочего транса его вывел голос нашего гида:
— Знакомьтесь, Мирон Герке, ведущий специалист группы первого поиска.
Он резко обернулся, легко соскользнул с кресла, сделал шаг нам навстречу. Мы представились, обменялись рукопожатиями. Ладонь у Мирона оказалась тёплой, сухой и цепкой. Небольшого роста, смуглый, черноволосый, с живыми умными глазами он показался мне моложе нас с Круглым. Как выяснилось позже, тут я ошибся, на тот момент шел Мирону сорок пятый год.
Одет он был всё в то же странный комбез, лишь расцветка немного другая, но такая же попугайская, как и у остальных. Так же, как и многие встреченные до него аборигены, Герке носил в ухе гарнитуру и браслет замысловатого вида на левом запястье — универсальный коммуникатор, служащий для связи как внутри базы, так и с любой точкой планеты (Земли, естественно).
После небольшой паузы и взаимных изучающих взглядов, он сказал:
— Идёмте, ребята, продолжим знакомство, — голос у него оказался глухим и невыразительным.
Вообще, мне Мирон Герке поначалу не показался человеком приятным во всех отношениях — слишком серьёзен и замкнут.