Капитан Иоганн фон Кестлин с удовлетворением выслушал доклад. Его «тигр» стоял у развилки на боковую улицу, он наблюдал, как добивали четыре или пять домов бравые танкисты роты обер-лейтенанта Мартина Шварцкопфа. Собственно говоря, на этом операцию по зачистке села можно было считать законченной.
Бруно вылез из танка, уселся на броню.
– Как удивительно быстро горят эти дома, – заметил он.
– Ничего удивительного, – ответил Вильгельм. – Хорошо высушенная древесина, соломенная крыша и попутный ветер… Туземцам не нужно основательное жилье. Они временные на этих землях и в этих хижинах.
– Все мы временные на этой земле, – усмехнулся Бруно.
– Какое величественное зрелище! – без особых эмоций произнес Зиммель.
– Так, наверное, восторгался и Нерон, – ехидно произнёс Бруно.
Зиммель спрыгнул с танка, чтобы размять ноги, сделал несколько приседаний, вытянув вперед руки. Подумал, стоит ли говорить, и не удержался:
– Командир батальона на совещании офицеров сказал, что скоро в нашу роту поступят несколько «Королевских тигров» – Panzerkampfwagen VI Ausf. И это прекрасно, с новыми «тиграми» мы должны суметь вернуться с боями к Москве.
Бруно, оставаясь на броне, продолжил тему в историческом ракурсе:
– И как Наполеон подожжем ее со всех сторон.
– Да, это будет фантастическая картина! – усмехнулся Вильгельм.
– Только бы не повторить судьбу его армии…
Уж не осталось ни единой избы, не объятой пламенем. В начале деревни они превратились в пылающие остовы; в средине их апокалипсического похода пожарище залило деревянные стены домов ярко-оранжевой лавой огня. А там, где участь сожжения была в числе последних, в зияющих проемах окон и дверей с гулом, треском и воем рвалось наружу адское пламя. Пройдет несколько часов – и все выгорит дотла, останутся лишь основания разрушенных снарядами печей.
И еще долго над Большой Драгунской будет нависать черное смрадное облако, и ветры будут обходить обугленную с удушливо-горьким запахом землю. Потом этот дым нависнет и растворится над городом Кромы, уже пережившим не одну бомбежку. И он будет предвестником ожесточенной танковой схватки на его подступах, где за два дня батальон потеряет четыре «тигра», но и сам сожжет семь советских танков.
За эти бои капитан Иоганн фон Кестлин будет награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями, а лейтенант Вильгельм Зиммель Железным крестом 2-го класса. И каждый будет принимать поздравления и потом накоротке отметит это событие в своем по рангу кругу офицеров.
Глава восьмая
В обороне танкисты не засиделись. Вечером всех офицеров вызвали к комбату для получения задачи. Родин вернулся с совещания сосредоточенный и хмурый. Сразу построил экипажи взвода и сообщил новость, которую каждый солдат и офицер ждал в перерывах между боями: «Утром идем в наступление». По данным разведки немцы сосредоточили на направлении бригады танковые и пехотные подразделения, и сшибка во встречном бою будет серьезная. Как всегда, Иван распорядился, чтобы экипажи пополнили боекомплект, заправили машины горючим и НЗ не сожрали, хорошо зная, что все равно прикончат консервы и всё, что там положено. И чего жалеть, вдруг выпадет им судьба погибнуть.
Еще солнце не проблеснуло за горизонтом, а все экипажи уже ждали на своих местах. Боевые машины окутал сырой призрачный туман, кричала тревожно птица в сгоревшей рощице на пригорке, и от этих криков Сане стало не по себе. И как мерзлый туман, заползал куда-то под сердце, в подбрюшье неотвязный страх за свою короткую жизнь, в которой еще ничего не повидал. Но больше всего Сашка боялся неизведанного: смертельной атаки, первого боя, из которого так часто не возвращались молодые пацаны, и, что говорить, из-за своей неопытности, нерасторопности погубившие экипажи.
Под утро Саше приснился сон: железное чудовище, скрежеща гусеницами, крушит его хату, стены рушатся без звука, как будто сделаны из песка, в пылевом облаке все исчезает. Саня видит, как вдруг в этом облаке появляется бабушка Пелагея, она держит за руку братишку. Он хочет крикнуть, чтобы они убегали, спасались, но с ужасом понимает, что не может произнести ни звука. И тогда он машет им рукой, хочет броситься к ним, но его вдруг парализует, и он не может сделать ни шага. Стальная махина заслоняет бабушку и братика и исчезает бесследно в облаке дымы и пыли. Саня идет к этому месту и долго, мучительно ищет их среди развалин. Он кричит, зовет, его голос сорвался, и ему ужасно больно, что он не смог позвать их за собой. Слезы текут, он осязаемо чувствует, как они оставляют дорожки на густом слое пыли на лице…