Александр Дмитриевич Сабов
«Экс» И «Нео»: разноликие правые
ПРЕДИСЛОВИЕ
На политической карте мира все меньше черных пятен. Со смертью диктаторов Салазара и Франко стремительно разрушились бастионы фашизма в Португалии и Испании. Демократическим волеизъявлением греческого народа давно сметена хунта «черных полковников». Италия только за последние двадцать лет пережила четыре неофашистских заговора, а ведь это были лишь пики той «стратегии напряженности», с помощью которой террористы разных мастей хотели подорвать республику. Пришел конец фашистскому режиму в Чили, продержавшемуся у власти пятнадцать лет. В Парагвае, в ЮАР политические процессы обнаруживают первые симптомы демократизации.
Значит ли это, что праворадикальные, в том числе неофашистские, силы больше не представляют угрозы? Что они малочисленны и маловлиятельны, а если где и пробились на парламентские скамьи, то безопасны уже в силу того, что им существует устойчивый противовес?
В наши дни партии и группы фашистского толка действуют почти в 60 странах капиталистического мира[1]. «Мы наблюдаем во многих государствах Европы появление ожесточенной пропаганды, призванной реабилитировать фашистские теории и их расистские разновидности», — констатировала сессия Европейского парламента в октябре 1980 года, заслушав доклад депутата из Люксембурга социалиста Робера-Эрнста Крепса. Доклад был подготовлен специальной политической комиссией, которой парламент поручил выяснить характер прокатившихся накануне по Европе террористических актов: Болонья, Мюнхен, Париж… Юрист и бывший узник фашистских концлагерей Р.-Э. Крепе охарактеризовал эти события лаконично и емко: «предфашизм». Это слово, наверное, с непривычки поражает, как электрический ток.
Через пять лет Европейский парламент был вынужден вернуться к слушанию того же вопроса. На сей раз специальную комиссию, изучавшую причины активизации неофашизма и расизма в Европе, возглавлял греческий депутат Димитрий Эвриженис. Доклад объемом в 160 страниц был разослан в парламенты всех двенадцати стран Европейского сообщества. Что же констатировала комиссия?
Вот выдержка из интервью Д. Эврижениса, которое он дал французской газете «Либерасьон» 8 ноября 1985 г.: «Численность крайне правых движений в Европе за последние пятнадцать лет сократилась. В то же время налицо явная радикализация многих из них как в идеологическом, так и в практическом плане. Растет количество террористических актов. Своими идеями и действиями эти минигруппы во многом напоминают отряды боевиков 30-х годов. Однако есть и различия. Культ вождя для них больше не имеет былой притягательности. Эмоциональный климат, который царит в нацистских мини-группах, больше устраивает их членов, нежели строгая иерархия гигантских формирований 30-х годов…»
Таковы некоторые особенности «постфашизма». Это слово приходит на ум по аналогии с «предфашизмом» из предыдущего доклада Европарламента. Впрочем, первый термин характеризует скорее явление, тогда как второй — ситуацию. Что же в этом явлении и этой ситуации ново по сравнению с периодом полувековой давности, какая черта их внешнего различия в первую очередь бросается в глаза? Еще одна выдержка из интервью Д. Эврижениса: «В Европе сейчас почти девять миллионов иммигрантов из стран «третьего мира», и приходится констатировать, что большинству из них так и не удалось вжиться в наши общества. В некоторых странах континента ксенофобия уже достигла критического уровня. Она несет угрозу нашим демократическим институтам, приводит к эрозии гражданского самосознания. Чутко улавливая эту ксенофобию, неонацисты со своей стороны нагнетают ее. И без того конфликтную ситуацию, в которой именно иммигранты делаются первыми жертвами ксенофобии и террора, обостряет экономический кризис… Наша комиссия выступила с предложением наладить межгосударственные консультации с целью выработки единой иммиграционной политики в Европе. Увы, оно сразу натолкнулось на возражение со стороны пяти стран-членов: Франции, ФРГ, Великобритании, Дании и Голландии…»
Обыватель 30-х годов ненавидел «еврея», сегодня, в 80-х, он выплескивает свое недовольство и гнев на «черномазых», «косоглазых», «арабов», «турок», на всех иммигрантов без разбора, на их страны, нации, обычаи, культуру. Если в 30-е годы расизм наиболее резко проявлялся в антисемитизме, то в последние десятилетия он все больше выражается в антитьермондизме — это непривычное для нас слово в переводе с французского означает нетерпимость к людям, приехавшим в Западную Европу из стран «третьего мира».